– Правильно, молодец.

– Мда… Ну ладно, главное – цель, в конце концов. «Нет» у тебя в любом случае есть. Но ты псих – знай об этом.

– Спасибо.

Чудесно открывать новый бизнес с сумасшедшими энтузиастами.

Вечером в ресторане я вовлекла-таки Лешу, который, слава богу, приехал без Миланы. А то бы она его в девять вечера спать утащила. Для начала я еще раз хорошенько познакомила их с Юрой, и они нарезались в хлам. После этого они застряли в ресторане до пяти часов утра, беседуя о судьбах мира. Я напилась вина и уснула на диванчике рядом с ними. Мне снились прекрасные сны, но при этом я стремительно просыпалась, как только кто-то из них произносил слово «найт-флайт». Я слышала его даже сквозь сон.

Знаю я этот «найт-флайт». Проституция одна. Мой бывший муж там барышень снимал. Тогда я еще не так лояльно к мужским изменам относилась, как сейчас, и меня этот факт необычайно травмировал в момент прозрения.

– Спи, – говорил Юра, когда я поднимала лохматую голову. – Мы скоро. Разговор зашел о геополитике, значит, вот-вот по домам.

– Знаю я вашу геополитику, – ворчала я скептически и опять проваливалась в сон.

Потом Леха произнес пламенный спич о том, что всем нужно платить налоги вбелую, любить, ценить и уважать своих сотрудников и стремиться внедрять новые, самые современные технологии для того, чтобы вывести Россию в лидеры мирового сообщества. А также о том, что все его многочисленные друзья думают так же и что они и есть новая генерация людей, которая всех нас спасет. И он начал перечислять друзей поименно, с декларацией их заслуг перед человечеством. Еще примерно на половине этого спича я проснулась и поняла – наш человек.

– Дай пять! – протянула я ему ладошку.

– На. А по поводу?

– Я думала, что таких идиотов совсем мало. Ты на примере своих друзей убедил меня в обратном. Про тебя я и так знала. Спасибо.

– Нас много!

– Отлично. Будешь с нами новый бизнес делать?

– Какой?

Я быстренько объяснила суть и при поддержке пьяного Юры убедила его в том, что без его умища мы очень скоро пропадем. Потом пригласила его на завтрашнюю встречу и опять уснула. С деньгами вопроса не возникло – это вам не Юля.

Вот так дела делаются нынче. Когда я ресторан открывала – только слезы лила да от голода умирала. Деньги добывала по крохам. Инвесторов пока искала – чуть жопу на фашистский крест не порвала.

А теперь вот так просто все. Странно. Видимо, я приобрела приличную репутацию. По крайней мере, в глазах самой идеалистически настроенной части населения.

Практичные люди по-прежнему считают меня дурой.

В общем, проснуться не было никаких сил. Юра, качаясь, погрузил меня в машину, потом выгрузил, уложил спать и сам лег рядом. Я прижалась к нему изо всех сил, пережила пароксизм счастья и за доли секунды провалилась в пьяный сон, даже не подумав о том, что можно заняться сексом. Не люблю по пьяни. Юра, судя по поведению, тоже.

И очень хорошо.

Утром я проснулась за полчаса до возобновившихся с сегодняшнего дня капитанских звонков. У меня дрессура будь здоров! Я про них даже во сне помню. С любого похмелья. Голова физически была тяжелой, но необычайно ясной. Пью я крайне редко, но метко, и всегда по утрам тяжелая голова, прозрачный ум, умиротворенное и игривое настроение и приступы необыкновенного остроумия. Странный эффект. Если бы меня при этом не тошнило, я бы каждый вечер пила, а утром сценарии для юмористических передач писала.

Я отодвинулась от спящего Юры и начала его разглядывать. На предмет эмоциональной привязанности. А то знаете, как бывает, – вечером засыпаешь, а рядом лежит счастье. Самое настоящее. Красивое и нежное. Гладит тебя по спине лапкой. Целует куда придется. Говорит необыкновенные слова. Счастье, говорю же.

А утром просыпаешься, в окно светит солнце, и ты видишь при свете дня ужасающую картину. Вчерашнее счастье сильно помято, опухло и небрито (если вы – мужчина, то у вашего счастья еще и косметика размазана по всей морде). Храпит. Пускает слюни. Иногда на твою, блин, подушку. Изо рта у вчерашнего счастья воняет.

И ты с грустью понимаешь, что твой очередной стопятидесятитысячный жизненный идеал рухнул.

А если тебя все эти слюни и вонючие рты не пугают, а, наоборот, умиляют, то вот это и есть она – любовь. Железобетонный критерий. Хорошо, что я раньше проснулась. Сейчас проверим.

Утренний Юра меня не напугал. Опухшая морда и взъерошенные волосы умилили. Запах изо рта не понравился, но и не ужаснул. «Какашками пахнет», – дружелюбно подумала я и тихонько отползла в ванную, чистить зубы и смывать размазанную по всей морде косметику. Я же не знаю, влюблен он в меня уже или нет. Лучше не рисковать.

Сейчас умоюсь, приму звонки и лягу обратно. Он проснется, увидит меня, такую умытую и прекрасную, и все нормально будет.

Однако он проснулся раньше времени. Ровно за десять минут до звонка. Ни к селу, ни к городу – ни сексом не успеем заняться, ни поговорить, вообще ни фига. Он вылез из-под одеяла, взял меня за руку и, утащив в кровать, начал активные действия. А я немедленно заморочилась от всей души. Десять минут, конечно, много в иной ситуации, но не теперь. Это после полугода жизни можно сказать: «Давай по-быстрому, мне некогда», да и звонки в это время можно принять в крайнем случае, если парню невтерпеж. Тоже фишка для него могла бы быть – трахать работающего координатора. Но не на втором же свидании!

– Юр… – начала я.

– Мм, – промычал он, не отрываясь от дела.

– Я не могу пока.

– Почему это?

– У меня работа.

– Какая работа?

– Мне звонить сейчас будут.

– Перезвонят.

– Не перезвонят.

– Плевать. Просто не бери трубку.

– Я не могу. Это важно.

– Важнее того, что я сейчас делаю? – Голос игривый, он все еще думает, что я шучу.

– Понимаешь, мне звонят каждое утро в одно и то же время. Готовятся. Время засекают по НТВ, чтобы не опоздать. Я сама часы никогда не снимаю, даже сплю в них.

– Ну, подождут разок. – Юра залез под одеяло и начал стаскивать с меня трусы.

– Так не бывает. Там паника начнется. Меня потеряют. За пять лет еще ни разу не было, чтобы я звонки не приняла.

– Все когда-то бывает первый раз.

– Ты не понимаешь. Юр, пусти! – Я глянула на часы и начала нервничать, у меня осталось две минуты до звонка.

– Да в чем дело!? – он достал из-под одеяла голову.

– Я учу людей тому, что держать слово – самое важное в жизни. Я не могу не сдержать свое. Они больше не будут мне верить.