— Какое ужасное оскорбление, сэр? — Берден опустил кисть в банку, собирая остатки со дна. — Взгляните на мою парочку, — с горечью сказал он. — Похоже, они по-настоящему ненавидят друг друга, причем безо всякой причины, насколько я могу судить. Прямо как кошка с собакой — с тех пор как Джон делал первые шаги, а Пэт лежала в колыбели.

— Они вырастут, и все изменится.

— Изменится ли? А как же Виллерс и Найтингейл? Вы сами можете привести кучу примеров, когда брат с сестрой не выносили друг друга.

— Их разлучили, — возразил Вексфорд. — У них не было возможности привыкнуть друг к другу в подростковом возрасте или когда им было чуть за двадцать. Если бы разлучили Пэт и Джона, они могли бы затаить старую обиду и уподобиться Виллерсу и Элизабет. Ежедневное общение делает твоих детей терпимее.

— Не знаю, — сказал Берден. — Иногда я думаю, не отправить ли одного из них в пансион.

— Но ты же видишь, Майк, что это не помогает. — Вексфорд присел на короткую стремянку. — А что, если Туи сам ее убил? Что, если именно с ним миссис Найтингейл встречалась в лесу и он ее убил, узнав, что источник денег иссяк?

— Но тогда, — возразил Берден, — откуда у него фонарь? Уж он-то никак не мог попасть в чулан особняка.

— Верно. Давай рассуждать. Наши подозрения относительно Джорджины несостоятельны, поскольку теперь мы знаем, что у нее не было мотива. Остается Виллерс. Он мог убить ее, потому что деньги заканчивались и Элизабет угрожала, что все расскажет Найтингейлу. Эту чертову тайну, какой бы она ни была. Шон мог убить ее из-за того, что видел с другим мужчиной.

— Нет, сэр. Мы знаем, что убийство было преднамеренным. Преступник взял с собой фонарь. — Берден положил кисть на тряпку и перевернул вверх дном пустую банку. — Джон! — позвал он. Потом повторил громче, чтобы перекричать шум ссоры: — Джон! Сходи в сарай и принеси мне еще одну банку розовой краски.

— Не могу. Там тьма кромешная, а лампочка перегорела.

— Тогда возьми фонарик. Не придуривайся и оставь сестру в покое.

— Она разводит садовых вредителей, — прошипел мальчик. Потом вздохнул, встал, нырнул в открытый гараж и взял фонарик, стоявший на верхней полке.

Наблюдавший за ним Вексфорд медленно произнес:

— Ну конечно. Почему я не подумал об этом раньше? Мы почти с самого начала поняли: собираясь туда, где темно, ты берешь с собой фонарь. Но ты берешь свой фонарь, правда? У всех есть фонари. Джон точно знал, где лежит его фонарь, и взял именно его. Мы думали, что кто-то вошел в Майфлит Мэнор и взял фонарь Найтингейла. Но зачем? Какой смысл отвлекаться и брать оружие, принадлежащее женщине, которую ты собираешься убить? Почему не принести свое?

— Но убийца не принес свое, — возразил Берден. Потом вдруг хлопнул себя ладонью по лбу, оставив розовое пятно. — Ну и дурак же я. Вы имеете в виду, что, если исключить самого Найтингейла, принести в лес фонарь могла лишь Элизабет?

— Именно. А ты знаешь, что еще это означает? В качестве орудия убийства фонарь сгодится только в том случае, если под рукой нет ничего более подходящего. Таким образом, это убийство никто не планировал. Убийца не готовился заранее. Он (или она) пришел в ярость и ударил Элизабет Найтингейл фонарем, который она принесла с собой.

Берден мрачно кивнул.

— Элизабет принесла, — согласился он, — а кто-то вернул на место.

«И еще, — подумал Вексфорд, — откуда Виллерс знал, что драгоценности фальшивые?»

Вексфорд проводил жену до церкви, но у ворот они расстались. Старший инспектор не был религиозен, но иногда посещал утреннюю службу, чтобы доставить удовольствие супруге. Сегодня служебный долг звал его так же повелительно, как колокола звали ее, но только молча, словно маня пальцем.

Берден был уже на месте, руководил поисками Туи.

— Родился в Дублине около пятидесяти лет назад, — услышал Вексфорд его голос. — Темноволосый, типичный ирландец, маленькие глаза, бородавка в левом углу рта, если он ее не удалил. Одна судимость — мошенническое присвоение имущества в пятьдесят четвертом году, когда работал управляющим отеля в Манчестере. Совершенно верно, Ньюкасл или Ньюкасл-андер-Лайм. Держи меня в курсе. — Он положил трубку телефона и криво улыбнулся начальнику.

— Вижу, ты выполнил домашнее задание, — одобрительно произнес Вексфорд, когда Берден протянул ему фотографию мужчины, которого только что описывал. — Но, кажется, я разрешил тебе освободить вчерашний вечер и закончить покраску?

— Я закончил. И вечером я не работал, просто сегодня встал пораньше. У меня была встреча с миссис Кэнтрип.

— У нее есть предположения, как деньги передавались Туи?

Берден закрыл окно. Звук колоколов его отвлекал.

— Для нее это стало новостью. Похоже, она не поверила. Чтобы ее драгоценную миссис Найтингейл шантажировали!

— Она ни о чем подобном и не слыхивала? — улыбнулся Вексфорд.

— Примерно так. Она уверена, что поблизости Туи нет — в противном случае его жена обязательно навестила бы ее.

Вексфорд пожал плечами. Берден уселся в прочное вращающееся кресло, и ему ничего не оставалось, как устроиться на одном из более хлипких сидений. Он внимательно посмотрел на инспектора.

— А почему он должен быть где-то поблизости?

— Потому что, может, с ним, — ответил Берден, несколько погрешив против правил грамматики, — и встречалась в лесу миссис Найтингейл.

— Обычно убивают шантажистов, а не их жертв.

— Предположим, она сказала, что денег больше не будет. Туи мог убить ее в приступе ярости. Мы же знаем, что убийство не было преднамеренным, правда? Слава богу, эти колокола смолкли. — Он снова открыл окно и поднял жалюзи, и солнце ударило прямо в глаза Вексфорду. Старший инспектор раздраженно поерзал. — Или Шон Ловелл увидел их вместе, неправильно истолковал причину встречи и…

— Значит, сам ты теперь снова подозреваешь юного Шона?

— Я изменил свое отношение к нему после рассказа о том, как в детстве он схватил нож и бросился на мать, когда увидел ее с одним из любовников. Кроме того, Шон получает деньги. Готов поспорить, Элизабет сказала, что оставляет ему все деньги, но не уточнила сколько. Он думал, что гораздо больше, чем на самом деле.

— Полегче, Майк. Он убил ее либо из ревности, либо ради денег. Одно из двух. — Вексфорд встал. — Ладно, я иду в «Оливу», пропущу стаканчик с Лайонелом Мариоттом.

Берден снова снял трубку телефона.

— Очень мило, — холодно произнес он. — Жаль, но я очень занят и не могу к вам присоединиться.

— А тебе и не предлагали, — отрезал Вексфорд. Потом усмехнулся. — Блажен муж, Майк, который не сидит в собрании развратителей[37].