— Все, давай на стену.

— А ты? — тут же насторожился профессор.

— Бегом! — разозлился я и повернулся к четверке молчаливых бойцов. — За мной.

Не особо оглядываясь, наш маленький отряд нырнул в темный зев подвальной лестницы.

Прихваченные в дежурке факелы позволили еще раз хорошо рассмотреть все, что творилось в местных казематах.

Путь к пыточному «уголку» занял считаные секунды, но и это было очень много. Я уже начал жалеть, что ввязался в эту авантюру. Но как только желтое пламя факела осветило лицо пленника, все сожаление куда-то улетучились.

— Твою ж мать, косолапый!

Вот уж чего не ожидал, того не ожидал.

Привязанный лицом к пыточному столбу, избитый и сильно постаревший пленник оказался сотником «медведей» Выиром Дирной, который даже в таком состоянии умудрился метнуть в меня яростный взгляд.

Ага, понятно — называть «медведей» косолапыми чужим не рекомендуется. За такое они могут зашибить, даже находясь на пороге смерти.

— Отвязывайте его, — скомандовал я двоим «ящерам» и, махнув остальным, быстро вышел в проход между клетками.

С ключами здесь не сильно заморачивались, и клетки открывались с помощью рычагов под потолком. Надсмотрщик, стоя посреди прохода, легко дотягивался до нужного ему рычага, а вот пленники, естественно, такой возможности не имели.

— Эй, косолапые! — крикнул я во мрак дальней части клеток. В пяти клетушках обозначилось движение, и к прутьям со злобным рыком рванули косматые тени. Я же, улыбнувшись, повернулся к своим бойцам. — Этих выпускаем, остальные пока подождут.

Клетки открывались с противным скрежетом, но «медведи» не спешили нападать на оскорбившего их незнакомца — они всегда отличались умом и быстро сообразили, что дело всегда важнее слов.

Дождавшись, пока пара «ящеров» с сотником на руках и пятерка пошатывающихся от слабости «медведей» добралась до лестницы наверх, я кивнул двум оставшимся бойцам и побежал к выходу. Скрежет металла за моей спиной возвестил остальным узникам, что и к ним пришла свобода. Дружный вопль заметался под сводами подземного зала, вот только радовались они рано — бескорыстия в моих действиях было мало.

Отсутствовали мы вроде недолго, но ситуация в тюремном дворе изменилась кардинально. Стрелков на внешней стене и в башне стало значительно больше — похоже, лесовики решили поддержать моих парней. И это было очень плохо — ведь предстоит еще отступать, что сделать такой толпой будет значительно сложнее. Впрочем, поднялись они не просто так: между внутренней и внешней стеной шла перестрелка. Пока выигрывали лесовики, но скоро на помощь стрелкам цитадели подтянутся их коллеги, и станет очень жарко.

— Всем вниз! — заорал я, ускоряясь в сторону башни. В повороты башенной лестницы я буквально ввинтился, царапая «чешуей» стены.

Когда мне все же удалось попасть наверх, лесовики уже начали скатываться по веревкам вниз. Но самих веревок было слишком мало, а по внешней стене к «нашей» башне уже бежала толпа хорошо вооруженных стражников.

— Твою ж мать, — непонятно для подчиненных выругался я и тут же добавил на имперском: — «Ящеры», перекрыть стену!

Четверка бойцов в «чешуе» тут же встала парами в два ряда и, как пробка, закупорила проход противнику к месту спуска лесовиков со стены.

В схватку я не лез — тренировки в баронстве и бой на холме показали, что великим бойцом мне не стать. Времени на изнурительные тренировки, которые, возможно, сделают из меня супермечника, просто не было. Притом всегда присутствовало то самое неприятное «возможно», так что не было смысла и стараться. Курат вколотил в меня некоторые рефлексы, на этом мой путь к званию великого фехтовальщика заканчивался. Единственным преимуществом оставалось лишь нестандартное мышление. Это помогало в тактике, это же должно сработать и в прямом столкновении с врагом лицом к лицу.

Заметив моток веревки на стене, я остановил спешащего к заслону «ящера». Присмотревшись, удалось понять, что это был Выров.

— Быстро отмеряй две веревки чуть ниже половины стены, один конец закрепи на зубцах, а с другой стороны сделай петлю.

— Понял, — кивнул бывший казак и начал работать с веревкой.

К этому времени большая часть лесовиков успела спуститься вниз, а меньшая продолжала обстреливать внутреннюю стену.

Некоторое время события проходили мимо меня — четверка «ящеров», сменяя друг друга, рубилась на стене, а Выров работал с веревкой. Мешать сработанным парам воинов было глупо, а в вязании узлов я не силен, так что нужно было хоть чем-то себя занять. Под ногами возле тела лесовика лежал длинный лук, его-то я и подхватил.

Минут десять назад вся масса защитников цитадели была согнана к донжону, теперь же все они собрались вокруг нас. Врага было неприятно много. Некоторые пытались пройти по наружной стене и натыкались на заслон. С другой стороны кто-то долбил заклиненные двери в башню. Через арку внутренней стены на тюремный двор вбегали все новые мечники, но и им ничто не светило — башню мы заблокировали наглухо.

Серьезную опасность представлял только постоянно увеличивающийся отряд лучников и арбалетчиков на внутренней стене. Вот ими я и занялся, предварительно сбросив на головы собравшихся во дворе врагов ампулы профессора, о которых я почему-то забыл при последнем посещении подземелья.

Дым начал расползаться среди толпящихся внизу пехотинцев, которые не знали, что им делать, парочка от бессильной злобы даже метнула в лесовиков и меня свои мечи. И тут ситуация во дворе изменилась — из ведущей в подвал лестницы выплеснулась группка оборванцев. Было непонятно, чего они так долго ожидали. Опьяненные свободой заключенные врезались в массу воинов и практически моментально погибли.

Казалось, что полегли все арестанты, но через секунду стало видно, что это не совсем так. Через массу одетых в добротные кольчуги пехотинцев, старательно огибая дым, словно игла сквозь ткань, прошел единственный выживший арестант. Оставляя за собой целую полосу оседающих на землю врагов, он выпрыгнул из толпы под самой стеной и застыл, прижавшись спиной к камню. Похожий на скелет и оттого казавшийся высоким боец сжимал в обеих руках по короткому мечу.

А парень славно дерется!

Пока скопившиеся внизу защитники цитадели приходили в себя, я успел не только принять решение, но и перебросить одну из оставшихся бесхозными веревок с внешней стороны стены на внутреннюю. Шустрый арестант как белка вскарабкался наверх и тут же обрезал канат за собой мечом, который при подъеме держал в зубах. Он на секунду застыл на стене, словно думая, не покуролесить ли еще и здесь, но, повинуясь моему кивку, нырнул за зубцы стены вместе с последними лесовиками. Ну а я вернулся к вопросу о стрелках на внешней стене.

В лучников на не такой уж далекой стене я успел выстрелить всего три раза, а затем почувствовал, как вязавший узлы Выров ткнул меня в бок. На стене оставались лишь «ящеры» и тела лесовиков. Можно было сказать, что сами виноваты: ведь не создай они на стене столпотворения — мы все уже давно бежали бы по лесу. С другой стороны, они ведь пришли спасать зарвавшегося от безнаказанности барона.