— Лен, там Евграфов просил тебя собираться, — сказала девушка. Слышать от нее нормальное обращение было непривычно. Но я не стала заострять на этом внимание. Выглядела девушка крайне уставшей. Эта ночь никому не далась легко.

— Он сейчас на совещании, вроде как заканчивает. Хочет, чтобы ты его на парковке подождала.

— Хорошо.

Я поднялась с дивана. Быстренько привела себя в порядок в уборной Макса. Завязав хвост, собрала свою сумку. На телефоне ни одного пропущенного. Подумала о том, что братец снова забыл пор меня. Наверняка, с Дашей куда-нибудь поехали. Нужно будет поговорить с ним серьезно. В последнее время он все чаще забивает на учебу. И это не дело. Не хватало мне, чтобы его вытурили из универа. Что потом делать будем?

Захватив ключи от кабинета, вышла за дверь. Закрыла замок и сделав всего шаг, едва не налетела на мужскую фигуру, идущую навстречу. Паника вмиг охватила меня, заставив оцепенеть. Всего лишь по аромату парфюма я поняла кто это был.

— Принцесса? — раздается над ухом, а спустя мгновение его руки резко схватили меня. Холодный толкнул меня в стену.

Я подняла на него глаза и внутри все задрожало. Один тот факт, что он здесь, в больнице рядом с Максом заставлял мое сердце сжиматься от страха.

— Что тебе надо, Паш? Я очень устала после ночной смены, — потерла ушибленное плечо. Холодный не сводил с меня настороженного взгляда. Что-то почуял?

— Андрей здесь, — произнес тихо. А я прикрыла глаза, выдыхая в облегчении, что явился сюда не за мной.

— Мне только что пацаны сообщили. Сказали, у при нем героин был и одна вещь, — он говорил тихо, постоянно озираясь по сторонам. Выглядел Холодным очень нервным. Видно дела у него идут не очень.

— Мне нужно, чтобы ты принесла его телефон и все что найдешь в кармане…

Он говорил о наркотиках. Мне интересно, как Холодный представляет себе это? Если бы у Андрей был с собой героин, врачи бы давно уже забили тревогу и в его палате уже была бы полиция. В любом случае, Холодный больше не может мне указывать что делать. Так что пусть отвалит.

— Я ничего не принесу, — мой голос был абсолютно спокойным, я ни на секунду не отпускала его глаз. — Во-первых, если это было при нем, давно уже нашли, во-вторых, если хочешь, сам иди и возьми. Он лежит на втором этаже, в травме.

Я попыталась уйти, но Холодный резко выставил руку, едва не вбив меня в стену снова. Секунда и его кулак повис в воздухе, остановившись в нескольких сантиметрах от моего лица. Я замерла от испуга.

— Ты, блять, что о себе возомнила? А? — зашипел ублюдок, опустив кулак. Он не мог ударить меня здесь. И это его крайне раздражало. Паша не умеет принимать отказы.

— Мало того, что не берешь сраную трубку, когда я звоню тебе, так еще и перечить мне вздумала?! Если ты больше не живешь под моей крышей, это не значит, что ты не моя вещь. Знай свое место, чертова сука! — в его глазах было столько злости. Сейчас он ненавидел меня. А я так устала от домогательств этого психопата. Мне уже было плевать на все.

— Ну, ударь! Чего ждешь?! Давай влепи! Но я больше не стану молчать! Я засажу тебя, слышишь?! И плевать, что и сама могу сесть следом. Мне похер на все! Я ненавижу тебя! — прорычала ему в лицо. С каждым сказанным словом мне становилось легче. Словно тяжкий груз все это время давивший на плечи отпускал.

Его лицо скривилось. Он потянулся ко мне снова, но за его спиной прозвучал долгожданный голос.

— Какого хера тут творится? — Макс был напряжен. Не знаю, сколько он видел. Холодный бросил на него беглый взгляд и вернул его ко мне.

— Все нормально, док. Так, семейная ссора, — улыбнулся Паша.

— Семейные ссоры оставьте для дома, — Евграфов произнес это с толикой презрения. Он решил, что Паша тот, с кем я сплю. Это в духе Макса — думать обо всем с точки зрения секса. Подозревать меня во всяком дерьме.

— И, Судак, — обратился он ко мне. — Я так понял, за тобой приехали. Ты доберешься сама?

Его глаза были пусты. Он смотрел на меня сейчас так, словно я для него чужая. Снова. Он опять отдалялся, закрывался от меня. А я понимала, что мне конец. Если он оставит меня с Холодным, ничего хорошего меня не ждет. В груди все сжималось от боли и обиды. Я смотрела на него и подыхала. Глаза затопили слезы.

— Максим Вениаминович, не могли бы вы меня до института подбросить? — мой голос дрожал, я не могла справится с нахлынувшей истерикой. Понимала, что Холодный не должен ничего заподозрить. Если Паша поймет, что Макс что-то значит для меня — я подпишу ему смертный приговор.

Макс смотрит на меня. Слишком долго для просто начальника. Мне уже становится не по себе. Он поворачивается к Холодному.

— Покиньте это место. Приемные часы указаны на входе, — его голос тихий, но я слышу в нем угрозу. Холодный понимает его посыл, но не решается лезть на рожон. Подавшись ко мне, шепчет на ухо.

— Мы не закончили разговор, Принцесса…

Он был напряжен и молчал всю дорогу. Между нами было столько недоговоренностей, столько непонимания и обид, что казалось, никогда не перепрыгнуть этот барьер отчужденности. И в то же время мое сердце рвалось к нему. Он нужен мне. Его тепло и голос, запах его тела и ощущения касания его крепких пальцев. Мне нужны его дурацкие шутки и его упрямый нрав. Я смотрела на его красивый профиль, на короткую щетину, на длинные русые ресницы и погибала. Мне хотелось кричать, хотелось выть от чувства обреченности и беспомощности. Но я продолжала молча пялиться на него.

— Ты ничего не хочешь мне сказать? — спрашивает он, остановив авто возле моего подъезда. Конечно, хочу. Много чего хочу ему сказать. Но не здесь.

— Проводи меня, пожалуйста, — я посмотрела на него с мольбой. Макс кивнул, заглушив мотор, выдернул ключи из замка зажигания и отправился вместе со мной на этаж.

У меня тряслись руки. Сердце ухало где-то на уровне горла. Я очень переживала. Не знала, как он отнесется ко всему. Но больше всего боялась, что после услышанного Макс натворит бед. У этого мужчины большое сердце, и он вряд ли сможет сидеть со сложенными руками, узнав правду о Холодном. Евграфов может сильно пострадать. В таком случае я себя никогда не прощу.

— Проходи в кухню, я сейчас, только переоденусь, — бросив ключи на комод в прихожей, прошла по коридору. В кухне горел свет, и это странно. Комната была пуста. Тогда я направилась в гостиную. Зайдя в комнату, оцепенела. Раздался громкий крик. Я даже не сразу поняла, что это был мой крик. Рванула к брату, лежащему на полу. Его голова была запрокинута назад, руки распластаны в разные стороны.

— Гоша! Гоша! — закричала, приподнимая его голову. Он был невероятно бледным. Его губы — синюшного цвета. Он не открывал глаз.

— Гоша! — из горла рвался крик. — Гоша! — Меня начало трясти. Вдруг руки Макса оторвали меня от брата, слегка подтолкнув в сторону. Евграфов устроился рядом, начал осматривать Гошу. А я словно из реальности выпала. Сидела на ковре, в нескольких метрах и, сжавшись в комок, смотрела на то, как Макс пытается привести брата в чувства. Он расплывался передо мной. Я не видела ничего — самый жуткий сон стал реальностью. Я потеряла его…