— Он издевался надо мной. Трахал, бил, потом рыдал, валяясь на коленях, просил прощения и кричал о своей любви… Он запрещал мне учиться. О поступлении в универ не могло быть и речи. Он запер меня в доме, я была пленницей.

Я вижу, как больно это слышать Максу. Его скулы напряжены, его взгляд устремлен куда-то в пол. Понимаю, какой огонь я разожгла в его душе, но это и есть моя правда. И она бывает ядовитой.

— Наигрался со мной он спустя полгода. У Холодного появились другие бабы, он поднялся и окончательно утвердился на своем месте. Чем выше он был, тем холодней становился ко мне. Возвращался домой он все реже, но каждый раз залезал на меня и имел. А я вынуждена была терпеть его отвратительно дешевые духи. Я не ревновала его. Мне было мерзко.

Выдыхаю. Меньшая часть позади. Впереди самое страшное, а мне все сложней говорить.

— Все это время я жила надеждой. На то, что однажды смогу выбраться, сбежать вместе с братом. Я читала книги, готовилась дистанционно, продолжая мечтать о поступлении в университет. Брат учился в школе. Его не трогали, как Холодный и обещал. Он приставил к нему водителя. Мужчина был единственным, кто относился к нам с Гошей хорошо. Он возил брата на учебу, возвращал обратно.

А потом я забеременела. Задержка была всего неделю, но я поняла — что-то не так. Попросила водителя купить мне тест в аптеке. Две полоски. В тот момент казалось, что мир рухнул на глазах. Я рыдала, я не хотела этого ребенка. Вынашивать дитя чудовища. Да и какие дети, мне было всего 19. Тогда я записалась на прием. Я хотела сделать аборт, попросила водителя отвести меня в больницу. Но уже в дверях операционной я поняла, что не могу. Не сделаю этого.

Выйдя на улицу, попросила дядю Вадима отвезти меня к пруду в парк. Это было наше с папой любимое место. Мы часто там гуляли. Я сидела на лавочке, у воды, и пыталась свыкнуться с мыслью, что теперь жизнь изменится еще сильней, и станет еще сложней бороться с Пашей. В тот день мы задержались часа на три. Когда приехали в дом, Холодный был уже там. Жутко злой и пьяный. Он — псих. А в тот день еще был под чем-то. Паша решил, что я изменяю ему с Вадимом — мой голос окончательно хрипнет. Руки трясутся при воспоминаниях о той ночи.

— Они избили его до полусмерти. Я рыдала, кричала. Я пыталась остановить их, все без толку. В конце концов, Холодный пустил ему пулю в лоб. А потом принялся за меня. Я молила его о пощаде. Говорила, что беременна. И эти слова стали моей главной ошибкой. Он решил, что ребенок от Вадима. И эти психи начали меня бить. Андрей и он. Они затащили меня в подвал и пинали, пока я не стала харкать кровью. Пока моя матка не исторгла ребенка… — по щекам льются слезы. Я говорю это, и с воспоминаниями снова нахлестывает агония. Фантомные боли, доводящие меня до состояния панических атак. Все это время я старалась прятать эти жуткие картины, я боялась выпускать наружу этих демонов. Но сейчас все они разлетелись по квартире, вальсируя в воздухе надо мной. Мне стало трудно дышать. Сердце в груди билось раненой птицей. Но рука Макса, сжимающая мою, придавала мне сил, помогала бороться.

— Я думала, умру в тот момент… я так хотела этого… но я не умерла. Этот ублюдок сидел на полу в луже моей крови, держал мое тело в руках и рыдал. Говорил, что я сама во всем виновата. Что я никогда его не любила, а он все делает для меня.

Макс обнял меня. Крепко, так, что я больше не могла говорить. Он что-то шептал мне неустанно, а я не слышала из-за рвущихся из груди рыданий. Не знаю, сколько мы так просидели. Полчаса, может, час. Когда меня отпустило, он сходил в кухню и принес мне стакан воды. Макс запрещал мне больше говорить об этом, запрещал вспоминать, но я знала, что должна наконец-таки показать ему все. Вывернуть и выжать себя до последней капли. Я дико устала носить все это в себе.

— Меня отвезли в больницу, — продолжила тихим голосом, когда Макс посадил меня к себе на колени. — У них есть свой врач. Два месяца я провалялась на койке. Он приходил ко мне в палату. Опять просил прощения… А в другие моменты снова вел себя агрессивно. Мне кажется, у него раздвоение личности… Док, лечивший меня, пожалел… У него был кое-какой компромат на Холодного, и мужчина отдал его мне. Я показала его Паше, грозилась отправить документы в полицию, если он не отпустит нас с братом.

— Ты ушла… — прошептал Макс, перебирая мои пальцы. Он так нежно касался меня, постоянно гладил и целовал. В своих переживаниях я не сразу обратила внимание на такую его заботу. Прижалась к нему ближе.

— Я ушла. И он не трогал меня до недавнего времени. Мы сняли с братом эту квартиру. Я поступила в универ, работала в гостинице… Делала все, чтобы мы с Гошей ни в чем не нуждались. Но недавно он вернулся в мою жизнь. Холодный. И он снова подбирается ко мне…

Я переместилась так, чтобы видеть его лицо. Обхватив ладонями его скулы, провела пальцем по короткой щетине волос.

— Макс… прости… в том доме, у Веленина, я должна была подкинуть ему флешку… я знаю, что натворила, но…

— Да плевать мне на уе*ка этого, — прорычал он, убирая мои руки с лица. Макс сжал их в своих ладонях, поднес к губам.

— Мне на все плевать, Лена… Больше ничего не скрывай. И чтобы больше никакого общения с этим гандоном Холодным, поняла? Все вопросы — ко мне. Я найду способ избавиться от него, — его голос был таким уверенным, таким громким. Но от этого мне стало еще волнительней.

— Ты не представляешь, на что он способен, — в моих глазах снова заблестели слезы. Я провела ладонью по его брови, спустилась вниз к губам. Я люблю этого мужчину. И не хочу, чтобы он пострадал.

— Мы, блядь, не в девяностых, — рыкнул Макс. — Я найду, как с ним справиться. Это не твоя проблема. Знай одно — тебе не о чем больше беспокоиться. Поняла?

Я кивнула. Сердце забилось быстро-быстро. Он больше ничего не сказал. Резко притянул к себе и впился в губы поцелуем. Чувствуя тепло его тела, его вкус, я наконец-то смогла расслабиться. Слезы снова текли по щекам, но это были не слезы боли. Это были слезы счастья и радости. Я свободна. Прошлое — в прошлом. Впереди долгая дорога рядом с любимым. И я снова, как во времена папы, могу себя чувствовать маленькой девочкой. Ведь рядом со мной такой сильный, такой надежный мужчина.

— Прости, — он смотрел на меня устало, голос был настолько тихим, что мне с трудом удавалось понять, что он говорит.

— Гош, мне порой кажется, что я не знаю тебя. Скажи, ты долго это делал?

Гоша отвернулся к окну. В его глазах было столько тоски, что ненароком он напомнил мне Катю в послеоперационный период.

— Мы с Дашкой расстались… две недели назад. И так хреново было. На тусовке пацаны предложили способ оттянуться. Потом на второй день увидел ее с нашим одногруппником. Сосались у всех на глазах, словно так и надо… Я из-за нее в такое дерьмо влез… Короче, злость накрыла. Я решил пропасть на время. Тусовался с Артемом…

— Артем — это прихвостень Холодного? Тот, что в первый раз тебя на долг по наркоте подставил? — я старалась сдерживать злость, но меня колотило. Ну почему он не мог прийти ко мне и поговорить? Почему нужно сразу творить подобное дерьмо? Даша его бросила. Меня жизнь постоянно опрокидывает! Если бы я рассуждала, как он, давно бы лежала где-нибудь под мостом.