Пожилая пара с восторженными лицами и серебристо-белесыми волосами. Они держались за руки.

Изображение слегка дрожало, а внизу мелькали цифры – указание на время съемки. Камера приблизилась к перилам корабля, фокусируясь на поверхности левой стороны ледника Мидгардбрин, где вода лизала синий лед. Порывы ветра заглушали взволнованные возгласы пассажиров, говоривших на разных языках. Затем камера наклонилась и перефокусировалась на более высокую точку ледника, где в воздух поднимались клубы белой пыли. В следующий миг камера резко опустилась к стене льда и самой воды, которая поднялась и выдалась вперед, прежде чем взорваться, отелившись новой льдиной. Все зрители услышали низкий грохочущий звук, перемежаемый криками и возгласами пассажиров.

Камера следила за огромной плавучей синей льдиной, плывшей мимо корабля, а затем назад, к воде у подножия ледника. Шон узнал новую пещеру. Она стала больше с момента этой съемки.

Камера наехала ближе, фокусируясь на чем-то красном, возникшем из-под воды. Все в зале суда ясно услышали голос женщины на фоне ветра и шелеста одежды:

– Джон, это тело?

Пауза. Изображение застыло. Коронер проговорил в темноте:

– Теперь мы увидим, как доставали тело Тома.

Никто не двинулся с места, и показ возобновился. Точка обзора на палубе слегка изменилась, и гул голосов стал другим. Камера нечетко выхватила синюю поверхность ледника, затем опустилась к воде и нашла черную надувную лодку с четырьмя спасателями в оранжевых жилетах. Рядом с ними падали кусочки льда, когда рулевой выравнивал курс лодки, а остальные трое тем временем доставали из воды тело в красном.

Оно было длинным и явно тяжелым, словно мертвый тюлень, но это было несомненно человеческое тело. «Лицо севера»[39]. Шон вспомнил красную куртку Тома. Брюки были черными. Камера резко наехала, желая запечатлеть все происходящее.

Лодка развернулась и направилась обратно к кораблю, и съемка прервалась, а затем возобновилась с другой точки на палубе. Снимавший перегнулся через перила, удерживая в фокусе возвращавшуюся лодку, и сквозь голоса и шум ветра прорезался знакомый Шону звук мотора «Зодиака». Команда на посадочной палубе внизу была наготове, и камера смогла выхватить красную куртку и лиловое закоченевшее лицо, которое Шон сразу узнал.

Открыли жалюзи и форточки. Шон почувствовал, что у него заложило уши, и только теперь он снова начинал отчетливо слышать. Руки и ноги закоченели, словно вся кровь прилила к сердцу. Мистер Торнтон, коронер, заглянул в листок, лежавший перед ним.

– Члены семьи Тома Хардинга попросили меня пояснить: они хотели, чтобы запись показали полностью, желая подчеркнуть его озабоченность тем, к каким опасным последствиям приводят климатические изменения. Это был крупнейший отёл ледника, когда-либо зафиксированный на Шпицбергене. Семья Тома считает, что, обнародовав запись, можно привлечь самое пристальное внимание к делу, которым он занимался последние годы жизни, стараясь пробудить к нему интерес общественности.

Анджела Хардинг стала хлопать, и к ней присоединились остальные. Звук аплодисментов сопровождался быстрым постукиванием по пластику, напоминавшим дождь. Шон обернулся. Еще два журналиста – причем в зрелом возрасте – присоединились к девушке в сандалиях. Он почувствовал, что за ним наблюдает Урсула Осман.

– Порядок? – Соубридж наклонился к нему.

Шон кивнул. Поскольку то, что он увидел на экране, что-то деформированное и ужасное, не было Томом. Том выглядел совсем иначе.

Том обладал неброской, затаенной красотой, которая безотказно действует на девушек, и Шон ему завидовал, хотя и сам привлекал женское внимание. Они познакомились тридцать лет назад, когда он в буквальном смысле обслуживал Тома на званом обеде по окончании летнего триместра, организованном элитным сообществом «Поиск пропавших полярников». Это был летний триместр его первого года в Оксфорде, и обед проходил в приватной комнате на верхнем этаже «Короны и скипетра», старомодного консервативного паба, куда бы сам Шон никогда не зашел пропустить кружку пива.

Он намеренно вызвался поработать официантом в тот вечер, поскольку уже слышал и читал о сообществе «Поиск пропавших полярников». Это эксклюзивное сообщество, основанное несколько поколений назад, восторгалось золотой эрой полярных исследований. В него входили представители высшего сословия, с экстравагантными склонностями, ежегодно устраивавшие серьезную экспедицию, дорогую и рискованную. Шон знал, что будет презирать их, но все равно хотел оказаться в одном помещении с ними – с этими баловнями судьбы, чьи громкие голоса, разносившиеся над главной улицей, он так ненавидел, с этими мажорами, помыкавшими официантами, своими же ровесниками.

Это было потрясающе. Присутствовали двенадцать членов сообщества, все при черных бабочках, вызывавших у Шона восхищение и насмешку одновременно. Он был единственным официантом и бегал вверх-вниз по узкой лестнице за охлажденным шампанским, а затем за блюдами, уставленными маленькими тостами с паштетом, и желтым вином с ароматом меда, что называлось, как он узнал, фуа-гра и сотерн. А после этого он подавал им пыльные бутылки винтажного помероля – ему сказали не протирать их – и двенадцать увесистых ароматных тарелок с говядиной «Веллингтон», слишком сытной для жаркого летнего вечера, но восхитительной на вкус, в чем он убедился, слизнув с пальца подливу. Они все быстро подчистили под взрывы смеха, гремевшие вокруг него, пока он уносил пустые тарелки. И только в эти моменты они его видели, но он все время видел их – они были пьяны, стремились перекричать друг друга, доказывая, кто тут главный, – и вдруг он услышал волшебное слово: Грен- ландия.

Они стали говорить о своей экспедиции, намечавшейся через два месяца, на летних каникулах. Этим летом! Шон злился на себя за одну только мысль об этом – его опять отослали вниз, за очередными четырьмя бутылками, а когда он вернулся, лидер группы, фамилия которого, насколько помнил Шон, была Редмонд, поднялся и взял одну бутылку прямо у него из рук.

Это был самый плотный молодой человек из всех, с красным лицом и волнистыми каштановыми волосами, под общий рев одобрения он продемонстрировал бутылку токайского 1976 года, любимого вина его отца, озвучив хвалебные отзывы старого хрыча. А Шон тем временем продолжал бегать вверх-вниз за яблочным пирогом с кремом, за портвейном и сыром «Стилтон», и наконец, за арманьяком, кофе и трюфелями.

– Эй, официант, останься тут, ладно? – Редмонд обратился к нему, еще более развязно, чем обычно. – Чтобы никто не свернул себе шею на лестнице, разыскивая тебя.

Шон бросил на него быстрый взгляд, представляя, как сшибает на пол со стула. Но ведь это было сообщество «Поиск пропавших полярников», основанное еще в 1930-е, после исчезновения Джино Уоткинса, легендарного молодого исследователя-полярника. Судьба Джино Уоткинса вызывала у него восторженный интерес, он читал о нем еще мальчишкой, сидя на покоробленных ковровых плитках школьной библиотеки. А теперь он оказался в одной комнате с людьми, собиравшимися воочию увидеть красоты айсбергов. Да уж, он, черт побери, останется. Шон отступил в тень возле двери и слился со стеной.