Шон понял. Он подробно рассказал о звонке Джо Кингсмита тем ранним утром и о своем путешествии на Шпицберген в тот же день. Вспоминая об этом в подробностях, он почувствовал, как изменился его голос. Почувствовал это и Соубридж.

– Было что-то необычное в этот последний раз?

Шон покачал головой. Медведь уставился на него с края ледника своими знающими глазами, излучавшими черный свет, звавшими его приблизиться.

– Так или иначе ничего, связанного с Томом.

– Но так или иначе, на всякий случай расскажите обо всем.

– Я видел медведя. Вот и все.

Сказав это, Шон испытал странное чувство предательства.

– Полярного медведя? – Соубридж просиял. – Я все-таки должен увидеть их, пока они еще существуют. Заповедники – не то, хотя теперь это, конечно, единственный способ спасти их. И что он делал?

– Просто стоял.

Шон не говорил об этом даже Мартине.

– А не был ли медведь связан с этим несчастным случаем? Я как будто вспоминаю, что слышал нечто об этом.

– В тот день, еще раньше, был несчастный случай с медведем. Глупые туристы. Мы задержались в Лонгйирбюэне из-за них.

– Точно! Он напал на них, верно? Что-то чудовищное. Но это никак не было связано с вашей группой?

– Ни в каком отношении. Не считая того, что мы задержались до следующего дня, поскольку все вертолеты потребовались для эвакуации пострадавших, в том числе и тот, на котором собирались лететь мы.

– Значит, на следующий день – когда произошел несчастный случай – вы все прибыли на виллу «Мидгард»? И никаких медведей там не было.

Шон покачал головой. Соубридж что-то быстро отметил у себя в блокноте.

– Я почитал кое-что об Арктике, когда узнал, что вы ко мне собираетесь. В высшей степени захватывающе. Все эти бравые ребята. Можно ли на самом деле ощутить там покой, о котором они пишут? Звучит жутковато.

– Там есть все. Величественная красота.

– Такие слова теперь не часто услышишь. Я действительно должен там побывать, пока еще есть возможность, – Соубридж пристально посмотрел на Шона. – Я действительно надеюсь, что вы доверяете мне. Чем больше вы сможете мне рассказать, тем лучше я смогу вести наш корабль. Вот как вы должны об этом думать: это дознание как морское путешествие, и нас, разумеется, ждет непогода. И я могу сказать по своему опыту работы с клиентами, что если существовали близкие отношения с покойным, то самые неприятные бури будут бушевать внутри. Всё это вас снова ударит, даже не сомневайтесь. – Он положил сигару. – Не будем делать вид, что мы говорим не о смерти. И простите, но я затрону еще кое-что, болезненное, но относящееся к делу – ваш развод.

– А это здесь при чем? И как вы узнали?

– Я всегда изучаю своих клиентов, это моя обязанность. А важно это потому, что вы не только пережили травму в результате несчастного случая и утраты вашего друга и делового партнера, но и вслед за этим, в следующем году, развод. – Он подождал, глядя на реакцию Шона, и, не дождавшись возражений, продолжил: – В целях следствия: вы вступили в новые отношения, находясь еще в браке? Вы бы поразились, узнав, какие вопросы может счесть уместными адвокат противной стороны, даже в условиях, казалось бы, гуманного коронерского расследования. С мисс Деларош?

Шон взглянул на резных нимф по обе стороны камина, с их аккуратными дубовыми персями.

– Да, мы вступили в связь, когда я был еще женат. Но ко времени поездки на виллу развод был почти завершен. Теперь я в разводе, и Мартина – моя партнерша в работе и в жизни.

Соубридж с тем же благодушным выражением лица сделал очередную пометку в блокноте.

– Значит, в то время как ваш бизнес процветал, на личном фронте все было отнюдь не безоблачно. После несчастного случая, как отмечено в этой превосходной статье, вы сразу вернулись к делам, выделив себе на отдых едва ли больше недели.

– Требовалось многое сделать.

– А предприниматели загоняют себя гораздо сильнее, чем кто бы то ни было. Как ваш сон? – Соубридж пристально посмотрел на Шона. – Сон жизненно важен.

Шон пожал плечами:

– Да так себе.

– Плохо спите с каких пор?

– Полагаю… после несчастного случая.

Соубридж сложил ладони лодочкой и несколько раз коснулся губ.

– У меня есть идея, если вы сочтете ее подходящей, которая может оказаться очень полезной для нас в этом деле. Я бы хотел, чтобы вы рассмотрели вероятность того, что вы можете страдать от ПТСР. Посттравматического…

– У меня нет ПТСР, – выпалил Шон так категорично, что они оба рассмеялись. – Серьезно.

– Значит, нет. Великолепно. Тем не менее – и я говорю это не просто так, и она никогда не называет имен – в Лондоне имеется изумительный терапевт, помогающая офицерам высшего звена. Если вы посетите ее, это очень поможет нам в будущем следствии.

– ПТСР – для людей, лишившихся конечностей. Не для бизнесменов, переживших шок.

– Вы бы удивились. У Дженни Фландерс иногда бывают поразительные личности – как гражданские, так и военные. Я обязан принять все возможные меры, чтобы подготовить вас к тому, что вас ждет. Родственникам умершего нужно подвести итог своим скорбям; это не цель, но очень важный сопутствующий элемент дознания. Они жаждут узнать любые детали и приписать ответственность за смерть родного человека определенному лицу или организации. Это естественно. Посетить Дженни Фландерс, выдающегося терапевта в области ПТСР, означает показать, что вы тоже страдали, несмотря на то, что выжили. Это галочка и для коронера, и для прессы, если ее представители там будут.

– Это же Том погиб. Конечно, пресса будет.

– Верно. Так что ожидайте всякой грязи. Ожидайте боли и надрывной скорби в этой комнате и того, что и то и другое будете испытывать вы сами. Моя задача – помочь вам пережить это. Вот почему, как человек чрезвычайно ответственный, я вам настоятельно рекомендую обратиться к Дженни Фландерс.

Шон подумал о буре на шоссе М20.

– Я посмотрю, смогу ли выкроить время.