Сильветта нахмурилась.

– Но их я люблю не так сильно, как тебя.

«Я закопал твоего отца в саду на чердаке, а ты говоришь, что любишь меня», – подумал Кристофер. Ему вдруг стало так тошно, что захотелось уйти из этой комнаты, от этой невинной девочки, которая так ему доверяет.

Обняв Сильветту, он сказал:

– Секрет перестает быть секретом, когда о нем расскажешь. Даже если я никому его не открою. Подожди немного. Когда-нибудь я его заслужу. Понимаешь, о чем я?

Кристофер испугался, что его отказ обидит девочку. Последние слова прозвучали неловко, но, к его удивлению, на кукольном личике Сильветты появилась понимающая улыбка.

– Мы дадим друг другу клятву, да? Ты защищаешь меня, а я тебя. Если я помогу тебе, то ты откроешь мне свой секрет, а если ты поможешь мне, то я открою тебе свой.

Кристофер провел рукой по ее длинным волосам.

– Так и сделаем. Клянусь.

– И я.

Сильветта аккуратно завесила платьями раму, завернутую в ткань, и закрыла шкаф. Кристофер смотрел на девочку, но его снова стала мучить совесть, и он отвел взгляд, чтобы та не заметила страданий в его глазах.

Кристофер вышел из комнаты, погруженный в раздумья. Он чувствовал свою вину, но понимал: ничего уже не изменить. С пути, на который он ступил, не свернуть. Раскаиваться поздно. Слишком многое произошло за последнее время.

Однажды вечером, почти месяц назад (неужели это было так давно?) Кристофер отыскал Шарлотту в западном крыле замка. К этому времени все уже разошлись по своим комнатам. Кристофер подгадал, чтобы разговор с приемной матерью состоялся в такой день, когда ее любовника не будет в замке. Барон приезжал на остров каждую неделю и обязательно оставался на ночь. Следить за Шарлоттой и бароном, подслушивать их разговоры во время любовных утех в фамильном склепе вошло у Кристофера в привычку. Он изо всех сил убеждал себя, что наблюдает за парочкой не просто из любопытства, а для того, чтобы побольше узнать об их слабостях.

В тот вечер Шарлотта рано ушла спать и уже переоделась в ночную сорочку, когда Кристофер постучал к ней.

– Кристофер? Что случилось? – В глазах Шарлотты мелькнул испуг.

«Твое семейное счастье дало первую глубокую трещину», – с горечью подумал юноша, а вслух спросил:

– Можно зайти на минутку? Не волнуйся, ничего не случилось.

– Конечно, входи, – растерянно ответила Шарлотта и поспешила накинуть шелковый халат.

Кристофер закрыл за собой дверь.

– Садись. – Шарлотта указала на кресло у витражного окна. Из будуара, где они теперь стояли, в спальню вела двустворчатая дверь. Там виднелась кровать с балдахином, застеленная белоснежным бельем. «Надо же, как чисто и опрятно, – подумал Кристофер. – Она создала себе уютный мирок, лживый и искусственный».

Убранство комнаты весьма впечатляло. Повсюду были ракушки: на комодах, на полках, на невысоких подставках, в витрине, стоявшей между окнами, и даже на рисунке обоев. В основном ничем не примечательные, хотя попадались и необычные, наподобие той, что привез Фридрих из колонии: крупные, диковинных цветов, с множеством завитков. Кристофер знал, что приемная мать любит ракушки, но и не подозревал насколько – в этой комнате он никогда прежде не бывал.

– Они великолепны, правда? – спросила Шарлотта, заметив, что Кристофер оглядывается по сторонам.

– Да…

Кристофер все еще стоял посреди комнаты, а Шарлотта расположилась на золоченой кушетке, обитой темно-красной тканью.

– Я люблю слушать шум моря, – сказала она, и настороженное выражение лица сменилось мечтательно-грустным.

Кристофер не сразу понял, что Шарлотта имеет в виду шум раковин, а не прибой за окном.

– Но ведь море у тебя прямо под окнами! Неужели поддельный шум прибоя ты любишь больше, чем настоящий?

– Честно? – Шарлотта взглянула на Кристофера. Потом потерла виски. – Я ненавижу море. Все так и переворачивается во мне, когда я сажусь в лодку и от воды меня отделяет лишь тонкая деревянная перегородка. Море пугает меня. Пугает его бесконечность и глубина… Господи, да от одной только мысли становится дурно! Наверное, я одна в этом замке люблю витражные окна. За ними не видно этой серой пустыни. – Шарлотта тряхнула головой, словно отгоняя от себя эту картину. – Волны, волны до самого горизонта… Море так враждебно. А каждая ракушка – это его частичка, и я могу делать с ней все, что хочу. Разобью ракушку – и море исчезнет. Не смотри не меня так, Кристофер! Это правда. В каждой ракушке – кусочек моря. Послушай сам. Я слушаю океан, когда мне захочется. Но могу и заставить его стихнуть навсегда. Ракушки помогают мне смириться. Смириться с жизнью на острове, окруженном морем. И справиться со страхом. – Шарлотта смущенно улыбнулась. – Иногда я чувствую себя такой беспомощной…

Кристофер понимал, что момент не самый подходящий, но все же тихо спросил:

– Поэтому ты встречаешься с Фридрихом в склепе?

Шарлотта побледнела. Взгляд ее померк.

– И давно ты знаешь?

– Довольно давно. Месяца три, а то и больше.

– Тебя это не касается, Кристофер. И никого не касается.

Она старалась говорить строго, но голос дрожал.

– Кое-кого это все же заинтересует, – возразил он.

Повисло молчание. Наконец Шарлотта поняла, что Кристофер имел в виду: он вовсе не смущен и не расстроен своим открытием.

Лицо Шарлотты исказилось от возмущения. Кристофер понимал, что поступает низко и подло, но в то же время наслаждался своей властью над Шарлоттой, чувствовал прилив сил, ему открывались новые перспективы. Если уж он хочет походить на Нестора, ничего другого ему не остается. Это единственно верный путь.

– Боже мой, ты мне угрожаешь?..

– Нет, – ответил Кристофер. Уверенность стала его покидать. – Я ничего ему не расскажу. Это одолжение ты заслужила.

– Одолжение? – Голос Шарлотты, казалось, вот-вот сорвется. – Я забрала тебя из приюта, сюда, в наш замок, в нашу…

– Семью? – перебил Кристофер. – И это ты называешь семьей? Твой муж прячется от всего света, Ауру отослали в интернат, Даниэль – калека, а Сильветта… Она любит тех, кто с ней честен, а ты ее обманываешь.

– О чем ты говоришь? – Шарлотта начала выходить из себя. – О чем, черт побери, ты говоришь?! Тебе Аура рассказала?

«Аура знала? Как я раньше не догадался!»

– Нет, – ответил он тихо. – Но неужели ты думаешь, это не очевидно для любого, кто знает про твои шашни? Думаешь, Нестор верит, что он отец Сильветты? Да стоит только на нее взглянуть, и все сразу ясно!

Шарлотта вскочила с кушетки, скрючив пальцы, как когти, будто хотела наброситься на Кристофера.

– Убирайся! Прочь с моих глаз!