устроить визит…. но что с того ему, Аполлинору? У него совсем другая задача…

— Что тебе удалось узнать? — спросил он у вернувшегося в комнату Стратона.

— Немногое, господин. Гораздо больше повезло этому… Волбе, — губы финикийца скривились. — У него тут есть друзья.

— Ну и что?

— Два дня назад сгорел дом одного купца. Судя по всему, дом сожгли. И похоже на то, что его сжег этот… Чернозубый.

Жрец застонал.

— Какие идиоты… он что, решил заняться на досуге грабежом?

— Нет. Похоже на то, что этот мальчик скрывался в том доме.

— Они его схватили?

— Нет, насколько я знаю.

— Почему!

— Не знаю. Позвать Волбу?

— Не нужно… Где они теперь?

— Чернозубый ушел вырубками в Тир. Видимо, вслед за этим мальчиком.

Аполлинор застонал.

— Только не это! Ну неужели никто не может ничего сделать нормально!

Он сидел и пытался думать, но в голове крутилось совсем другое. Перед отъездом из Дамаска он получил известие о страшном поражении Цезаря. Он искренне верил, что это просто ошибка и скоро все разъяснится, и он снова увидит Цезаря — и не издалека, как когда-то, когда он был в Антиохии, а рядом, в рядах его ближайшей свиты. Где ж ему еще быть! Но если это правда… мысли путались.

— Зови этих, — махнул он рукой Стратону.

Купец сделал щедрое подношение и посулил еще больше, если сам господин Аполлинор проведет завтра обряд, гарантирующий его каравану спокойный путь на Юг, в Александрию. Аполлинор милостиво принял принесенное, но насчет завтрашнего дня высказался обтекаемо, мол, в меру возможностей. Было бы полезно это сделать, но, судя по всему, завтра с утра ему самому придется уходить, и не на Юг, а на Запад, в Тир. О боги, за что такое наказание?

Последним был высокий, худой и бледный человек. Одеяние выдавало в нем жителя Тира, и не простого — передним стоял жрец Ваала. Аполлинор подобрался.

— Чем обязан вашему… визиту?

Человек остро взглянул на него, потом поклонился — с полным соблюдением правил приличия.

— Мое имя Мербал, род моих занятий вам, вероятно, ясен.

— Да.

— Я слышал, что вас интересует некий мальчик, за которым вы послали… группу преданных вам людей.

Аполлинор медленно кивнул. Его глаза беспокойно бегали.

— Мой храм находится примерно в одном дне пути от Инеры. Несколько дней назад некий мальчик вышел к нему из холмов. В тот же день он покинул это место вместе с купцом по имени Энимилки.

Аполлинор собрал все свое самообладание.

— Мне это… известно, — медленно произнес он. Брови его собеседника поползли вверх.

— А известно ли вам, что он пользуется покровительством некоего злого духа?

— А вот это для меня новость, — сказал Аполлинор. — Расскажите об этом поподробнее.

Мербал пожал плечами.

— Только его помощью я могу объяснить, во-первых, его поразительную осведомленность в делах, к которым он не имел ни малейшего отношения, во-вторых — его странную притягательность, позволившую ему охмурить одного из богатейших купцов Ханаана.

— Злой дух, — сказал Аполлинор. — Господин Мербал, я выражаю вам свою искреннюю признательность. Можете считать себя моим другом и впредь рассчитывать на мою помощь в самых разных делах.

Жрец Ваала снова поклонился.

— Мне радостно слышать эти слова. Завтра я отправляюсь в Тир, и если вы собираетесь отправиться в сходном направлении…

— Это было бы прекрасно, — важно кивнул Аполлинор.

— Тогда до встречи.

Посетители кончились. Аполлинор чувствовал воодушевление. Ему было что сказать Аполлону и было чем объяснить свои неудачи.

* * *

Письмо Зумы Энимилки уничтожил сразу после прочтения. Не то, чтобы оно чем-то грозило, нет — просто таковы были его привычки. Память надежнее.

Несмотря на то, что описывались там события невероятные — победа Цезаря считалась делом предрешенным — сомнений у него не было. Информация Зумы всегда была точна, да и неожиданный отъезд тоже говорил о том, что дело более чем серьезное.

Ну что же, нужно быть готовым и к такому развитию событий. Он написал письма своим агентам в Дамаск, Антиохию, Тир и Александрию. Гонцы отправились еще вчера. Результатом оказалось то, что он сам остался практически без верных людей здесь, в Инере. Особенно, конечно, сказывалось отсутствие самого Зумы.

Они встретились больше двадцати лет назад, еще совсем молодыми, и первая встреча была совсем не радостной. Зума был на подхвате в банде, грабившей караваны, а для Энимилки это был первый самостоятельный выход. Бандиты надеялись на легкую добычу, но Энимилки не привык сдаваться без боя, и так вышло, что в бою он смертельно ранил главаря, знаменитого Гнуса. Сам тоже был ранен, и его бы убили — если б не Зума, уговоривший сохранить ему жизнь в обмен на щедрый выкуп. Потом была резня, из которой молодой перс вышел главарем банды, а Энимилки получил свободу, коня, а в итоге и хорошего друга, так как водить шайку и прятаться по пещерам Зуме надоело очень быстро.

Вдвоем за двадцать лет они объездили всю Ойкумену, покупая товар, продавая товар, и главное — налаживая связи на всех уровнях, среди купцов и политиков равно и среди воров и бандитов. Энимилки не любил неожиданностей, не любил рисковать попусту, хотя по молодости и провернул несколько громких и не совсем праведных дел. Зума все это время был ему правой рукой.

Перед отъездом Зума собрал все, что смог, и оставил ему неплохой задел. Кое-что Энимилки узнал сам, например, о результатах расследования пожара в его доме, который проводила канцелярия наместника. В доме было два тайника, ни один не был обнаружен, значит Гурр ничего о них не сказал, а раз так — скорее всего, ничего не сказал и обо всем другом. Бандиты ушли вырубками, значит идут к морю, скорее всего, в Тир, по следам Арибардана.

Энимилки нахмурился. Ему очень понравился этот малыш, да и неспроста — Арибардан ему в самом деле очень помог. Фактически — если верить намекам Казза и злобе Мербала, ни он, ни Зума не пережили бы ночное нападение. И если бы не Арибардан, если бы не это его потайное место…

Однако Казз утверждал, что никогда не имел дела с ним и не приводил его в свою долину, и Энимилки ему в этом верил. Но коли так, что это за мальчик? Откуда он взялся и куда пошел дальше? И, главное, чего он хотел?

У него мелькнуло было подозрение, что малыш стоит за пожаром в его доме: кто знает, может втерся в доверие, чтобы потом привести старших и ограбить? Но нет, все, что они взяли, не тянуло по цене на подаренный