Алекс тряхнул головой. Воспоминания о далеком прошлом до сихпор рождали смятение в душе. Посему он отбросил их и толкнул дверь торговойпалатки.

– Что желаете? – тут же подскочила к немупродавщица. – У нас товар отличный. Турецкий. А что дешевый, несмотрите, просто его на таможне конфисковали... – Она сорвала с вешалкикошмарного вида ветровку. – Не желаете примерить?

Алекс кивнул. Стащив с себя модный итальянский пиджак, онстал мерить предложенную продавщицей куртку. Та села как влитая.

– Очень вам идет, мужчина, берите! – отвесила дежурныйкомплимент продавщица.

Алекс и сам видел, что идет. Но взял куртку не поэтому.Просто ему нужно было переодеться. Облаченный в фирменный костюм и галстук, онпривлекал к себе внимание. В дешевой ветровке он стал походить насреднестатистического россиянина. Оставалось только убрать в сумку эксклюзивныеочки и снять часы. А для завершения образа не лишне будет натянуть наголову кепку.

– Бейсболки есть? – поинтересовался он у торговки.

Та выложила перед ним сразу десять моделей. Выбрав самуюподходящую под ветровку бейсболку (Алекс никак не мог позволить себе взятьпервую попавшуюся – вкус у него был слишком изысканным), он нахлобучил еена голову. После этого расплатился, вышел из магазина и направился к автобуснойостановке – до квартиры отца он решил доехать на маршрутке.

– Батя! – громко крикнул Алекс, переступив порог (унего был свой ключ). – Ты где там, старый безобразник?

– Санька? – услышал он взволнованный голос. – Ты?

– Я, батя, я!

– Ну, иди сюда, толстопуз!

Губы Алекса против воли растянулись в улыбке. В детствеон был очень изнеженным и упитанным, и отец постоянно над ним подтрунивал.Беззлобно, но не без умысла. Ему хотелось, чтобы приемный сын перестал бытьувальнем и всерьез занялся спортом. Алекса поначалу это выводило из себя. Он нелюбил спорт и больше всего на свете мечтал, чтоб от него отстали. Но отец не отставал.Таскал его с собой в спортзал, а когда Сашка отказывался заниматься, называлего «толстопузом». Прозвище это бесило Данченко невероятно! И чтобы большеникогда его не слышать, Алекс стал бегать, прыгать и гонять во дворе мяч.

В подростковом возрасте он записался в волейбольнуюсекцию и достиг в этом виде спорта таких успехов, что его зачислили в сборнуюрайона. И фигура Алекса приобрела просто-таки античные пропорции. Он былне очень высоким, крепко сбитым малым, благодаря спорту его тело избавилось отизлишков жира, и фигура уже не казалась тяжеловесной. С годами же онастала еще более сухопарой, и с тех пор «толстопузом» Алекса называли только вшутку.

– Ну, где ты там? – раздался нетерпеливый возглас, а затемскрип колес – это отец выехал на своем инвалидном кресле навстречуАлексу. – Жду тебя, жду... Знал ведь, что приедешь, хоть ты и словом необмолвился...

Алекс бросил сумку у порога и сделал несколько шагов всторону отцовской спальни, он знал, что тот появится именно оттуда.И точно. Несколько секунд спустя в дверном проеме показалось инвалидноекресло, колеса которого вертел очень старый человек.

Приемный отец Алекса выглядел худым и бледным. Когда-то онбыл крепким, спортивным, очень сильным мужчиной с волнистыми темными волосами ирумяным, полногубым лицом. Но с годами он высох, поседел, облысел, щеки еговвалились, а губы стали бескровными и тонкими. Единственное, что не изменилосьв нем, так это глаза. Как были пронзительно карими, так и остались. Даженисколько не потускнели. Казалось, только благодаря им, этим живым горячимглазам, в худом, плохо слушавшемся старика теле до сих пор теплится жизнь...

– А я вот все скриплю, – гордо молвил отец, ссилой крутанув колеса, чтобы поскорее приблизиться к приемному сыну.

– Скрипишь не ты, а твое кресло, – ласково улыбнулсяотцу Алекс. – Почему ты не даешь Сереге заменить его новым? Сейчас же сдистанционными пультами есть...

– Я привык к этому трону и буду доживать свой век внем... – Он подкатил наконец к Алексу и распростер руки дляобъятий. – Здравствуй, сынок!

Они обнялись. Алекс чмокнул отца в морщинистую лысину иподумал с болью, что тому осталось совсем немного. Хоть старик и крепится, новсе равно понятно, что он очень плох.

– Ты чего это так вырядился? – проворчал отец,отстранившись от Алекса и пристально на него посмотрев. Старик при всей своейнемощи до сих пор сохранял орлиное зрение и мог разглядеть такие мелкие детали,как крохотная бирка с надписью «Ниук» (вместо «Найк») на кармашке куртки. –Будто босяк?

– Не хочу выделяться из толпы, бать, – небрежно бросилАлекс. Он думал, что отец воспримет эту фразу как шутку, но тот вдругподобрался и серьезно спросил:

– А есть надобность?

– Да нет...

– Никогда врать не умел, – покачал головойстарик. – Чему тебя только в школе КГБ учили?

– Тому же, чему и тебя, – не смог сдержать усмешкиАлекс, потом посерьезнел и добавил: – За мной следили, бать. Вели отаэропорта. Довольно профессионально, но я смог оторваться...

– Сынок, если тобой заинтересовались профессионалы, этотмаскарад тебя не спасет! Контакты уже пробиты, и не сомневаюсь, что вскоре тебянайдут и здесь...

– Понимаю. Но возле дома я наблюдателей не заметил. Похоже,тут чисто...

– Ладно, об этом позже, – прервал его отец. – Ты сдороги. Тебе надо отдохнуть: помыться, покушать...

– Нет, есть я не хочу, только кофе... А вот от душа неоткажусь.

– Ну ступай тогда в ванную, а я пока Симку (это моя новаядомомучительница) заставлю кофе сварить...

Алекс потрепал отца по плечу и направился в ванную. Покастоял под теплыми водяными струями, думал о том, что в нем все же больше отприемного отца, чем от родного. Они даже внешне со старшим Дубцовым похожи.А вот Серега, кровный сын, был прямой противоположностью бати: белокожийблондин с очень светлыми глазами, стройный, если не сказать худой, грациозный инемного изнеженный. Но это только внешне. На самом деле Серега был мастеромспорта по самбо, отличным стрелком и любителем автогонок. Когда-то эти еготаланты имели применение в работе (он так же, как и Алекс, был разведчиком,только Данченко больше по кабинетам отсиживался, а Серега участвовал вспецоперациях), теперь же братишка занялся совсем другим делом: пять лет назадон начал делать политическую карьеру, и можно не сомневаться, что на этомпоприще он достигнет небывалых успехов. Алекс очень им гордился, а уж отец иподавно. Данченко даже иной раз казалось, что тот за жизнь цепляется толькопотому, что хочет увидеть, как его сын станет президентом.

– Санька! – донесся из-за двери голос отца. – Тыскоро?

– Иду! – откликнулся Алекс и стал спешновытираться. – Еще минутку...