class="p1">У него все было лучшее. В его государстве жил самый искусный из производственников – мастер-ювелир по золоту и серебру. Был у Гелона и самый догадливый из административных работников – советник, который всегда обо всем мог догадаться и посоветовать царю, как решить такие дела, до которых другие цари никогда бы не додумались. В его царстве жил с 287 по 212 год до н. э. и самый мудрый из всех мудрецов на Земле – Архимед. Этот Архимед 2200 лет тому назад знал, что Земля круглая, и даже вычислил ее окружность; измерил диаметр Солнца; построил небесный глобус; сформулировал понятие о бесконечно больших и бесконечно малых величинах; вычислил значение числа «пи»; изобрел Архимедов винт и рычаг и сказал, что он этим рычагом перевернет мир, если ему дадут точку опоры. Ну тут уж все испугались, и царь велел эту точку от Архимеда подальше спрятать, чтобы он действительно всех не перевернул. Архимед от этого так расстроился, что начал римские военные корабли со всеми солдатами своими рычагами переворачивать в море и топить. Тут уж все вместе порадовались, что вовремя от него точку опоры подальше спрятали.

И решил царь, раз уж так все хорошо складывается, то должна у него быть и лучшая в мире золотая корона с серебряным отливом. Призвал царь Гелон к себе ювелира и спросил: «Можешь ли ты сделать мне самую лучшую во всем мире корону?».

Подумал мастер и сказал, что может и что для этого нужно 2 кг золота и 1 кг серебра.

Стал мастер работать. И тут выяснилось, что и доносчики в том царстве тоже были лучшие. А доносили они царю, что мастер-ювелир золото из короны ворует и его серебром заменяет, вот только, сколько он украл, они определить не могут, ведь мастер золото с серебром сплавляет и уже из этого сплава корону делает.

Возмутился царь, и повелел он мастера привести и повесить. Но, к счастью, в том царстве был и самый знающий законы судья. И сказал он царю: «Не спеши, государь. За что ты повесишь мастера? Если его злые люди оклеветали, так ты повесишь невинного. А если он мошенник, то, пока корона не сделана, нет улик. Нельзя доказать, что он украл, ведь он скажет, что он корону еще не доделал».

Царь был действительно умным. Он отменил свое распоряжение и сказал: «Пусть мастер сначала сделает корону, а потом мы с ним поговорим».

Мастер очень старался, он делал корону целый год и наконец принес ее царю. Весь двор в восторге смотрел на это чудо. Царь даже не стал и мнения у своих придворных спрашивать: и без этого было ясно, что это самая красивая корона в мире.

«Ну и сколько ты золота украл?» – спросил царь у мастера. Тот изобразил самое великое волнение с удивлением и обидой: «О царь, пусть принесут весы и взвесят: корона весит ровно 3 кг. О разумнейший из государей, пусть твои придворные мастера расплавят корону и разберут ее отдельно на золото и серебро, а потом опять сделают такую же».

Кликнул царь всех своих придворных мастеров производственников-ювелиров.

И сказали все мастера: «О царь, мы можем расплавить и разобрать корону, но никто из нас не сможет сделать такую же. Это действительно самая лучшая корона в мире». Мастера сказали это честно, потому что и самые честные трудовые люди в мире были тогда в Греции.

Задумался царь. А самый догадливый из советников подсказал ему: «Вряд ли стоит из-за какого-то полкило золота терять самую лучшую корону на Земле».

«Ты прав, – ответил царь, – главное, что корона самая лучшая». Он щедро одарил мастера, раздал подарки всем придворным и стал править в этой короне. Слух о лучшей в мире короне еще больше увеличил славу самого разумного царя. Однако Гелон потерял сон и покой, день и ночь ходил и думал, думал и ходил. Он даже похудел и побледнел.

– Стоит ли терять здоровье, государь, из-за полкило золота? – подсказывал советник.

– Из-за золота – нет, оно у меня в подвалах целыми тоннами лежит. И не о золоте я думаю, – ответил царь.

– А о чем же?

– Если действительно мастер меня обокрал, а мне доносят, что об этом идет слух в народе, это значит, меня можно и другим обманывать, и значит, я уже не самый умный царь на свете. А если и другие начнут обманывать, царство заколебаться может. Думай, советник, как это пресечь и определить, сколько золота украл мастер.

Самый догадливый советник думал 3 дня и 3 ночи и пришел к царю.

– Ну как? Решил задачу о золоте и серебре?

– Нет, государь!

– Тогда зачем пришел?

– Зато, государь, я знаю, как сделать, чтобы вы не думали об этой задаче.

– Это невозможно, хотя и интересно, – сказал царь – говори, что ты придумал.

– Очень просто, государь. В вашем царстве живет самый мудрый из всех мудрецов на Земле.

– Ты говоришь об Архимеде?

– Да! Позовите его и дайте ему эту задачу.

– Не будет он ее решать, да и не сможет, – сказал царь. – Архимед теоретик, а они, все эти теоретики, презирают практические задачи. Он скорее тебе площадь, ограниченную различными замкнутыми кривыми, вычислит или полуправильные многогранники классифицирует, а вес золота в короне не определит.

– А это не важно, определит он или нет. Дело в том, что Архимед знает, что он самый умный, а еще он знает, что все думают, что он самый умный, и потому он будет эту задачу решать. Он будет думать об этой задаче все время, а значит вы, Ваше Величество, сможете о ней на время забыть и спокойно спать.

– Недаром я тебе зарплату плачу, – сказал царь. – Ты, оказывается, еще догадливей, чем о тебе думают.

Приказал царь пригласить во дворец Архимеда и вежливо, очень вежливо, как и полагается разумным царям в обращении с настоящими учеными-мудрецами, попросил его уделить немного из своего драгоценнейшего времени для решения этой практической задачи.

Архимед хотел сразу (он вообще любил все делать сразу) решить эту задачу и вдруг увидел, что сразу у него не получается. И царь это увидел. Архимед задумался, попросил у царя некоторое время для размышления и так, задумавшись, вышел из дворца и пошел домой, не переставая думать.

Самый догадливый из советников оказался прав. Царь, как увидел задумчивость Архимеда, сам тут же перестал ломать голову над этой задачей и вскоре спокойно заснул впервые за долгое время. А Архимед действительно думал и думал. Его больше всего раздражала не задача, а то, что он не