Он осторожно подвигал плечами, поясницу отпустило, но колени по-прежнему ныли. Глава клана медленно поднялся с лавки, глянул в окно.

Город остывал, ветер доносил прохладу с реки, сгоняя нагревшийся за день воздух к ничейным территориям. На небе виднелись редкие облака. Солнце сползло к горизонту, налилось оранжево-алым. Вскоре оно сядет, над Москвой повиснет серая дымка, пронзаемая лучами прожекторов, и наступит ночь.

Архип не любил этот миг, когда угасал закат и в темнеющем небе появлялись звезды. Такие вечера напоминали ему о юности, о том, как он встретил Ирму, как подарил ей ритуальный «невестин пирог», как обещал всю Москву. И что в итоге? Архип покачал головой. Город вот он, а где Ирма? Внизу, готовит стряпню на кухне. От этой мысли защемило в груди. Жена главы клана наравне с прислугой хлопочет для башмачников, как простолюдинка, и нет ей дела до мужа…

С лестницы донеслись шаги и голоса. На галерее появилась Аглая — полноватая баба, которую обрюхатил Оглобля, бывший старший бригадир. Не взглянув на Архипа, она прошла к столу посреди комнаты, неся в руках корзинку с ужином. Перевернув скатерку, протерла ее тряпкой и принялась выкладывать свертки со стряпней.

— Брось, — хрипло произнес Архип, чувствуя себя виноватым, что оставил Аглаю без мужа. Сначала разжаловал Оглоблю из старших бригадиров, потом отправил с караваном Геста — из того похода никто не вернулся.

Он кашлянул, прочистив горло.

— Я сам. Корзинку поставь и уходи.

Аглая будто не слышала его. Выставила на стол глиняный кувшин с клюквенной настойкой, две кружки, потом развязала узелки, раскрыв глубокие миски, полные варева, и молча удалилась на лестницу.

Создатель не дал Ирме и Архипу детей. Может, Ирма была права, просив однажды за Вика Каспера; после того как сгинул его отец, она хотела мальчонку в семью принять. Глядишь, сейчас бы подрос наследник, было кому власть в клане передавать. Вик — парень смышленый, любил с техникой повозиться, много книг прочел. Его за знания в клане уважали, а Архип к нему Оглоблю в наставники закрепил, а после и вовсе монахам отдал в Канториум из-за какой-то стычки со старшим бригадиром. Он сжал кулаки. Вот дурень! Поверил тогда, купился на россказни… Глава клана тряхнул головой. Постоял, глядя сквозь стол. Прошлого не воротишь, поздно рассуждать, как бы оно все могло сложиться.

По лестнице застучали сапоги, и в дверном проеме показался Грива.

— Привел, хозяин.

Он пропустил на галерею невысокого, коренастого мужика в лохмотьях. Запах давно немытого тела шибанул в нос, Архип поморщился, но смолчал, разглядывая незнакомца. Прав Гуго, башка как кирпич, будто к шее привинчена, и лицо страшенное.

— Мне как, здесь оставаться или…

Архип махнул рукой. Грива не понял, растерянно забегал глазами.

— Иди уже. На лестнице жди.

Медведковский скинул на пол суму с длинной лямкой, прошел к столу и сел.

— Сказал, иди! — рявкнул Архип Гриве, который было дернулся за мужиком, возмущенный его наглостью.

Башмачник вышел на лестницу, а мужик уже подвинул к себе миску. Взял ложку, плеснул из кувшина настойки в кружку и выпил залпом. Потом стал есть.

Архип смотрел на его лицо, покрытое ожогами, размышляя, что за человек перед ним. Сидит так, он бы сказал, по-хозяйски — знает себе цену. На жулика из нищих кварталов не похож — руки крепкие, как у бойца, на указательном пальце правой мозоль. Стало быть, стрелять доводилось частенько. Не горбится, ест быстро, но ложкой черпает в меру.

Покончив с едой, гость отодвинул миску, налил еще настойки. На этот раз выпил медленно, постепенно запрокидывая голову. Поставил кружку на стол и взглянул на Архипа единственным глазом. Второй напоминал прелую сливу, сморщенные веки слиплись, стянулись к сплющенной переносице, череп был сплошь в розовых проплешинах. Как же его так опалиться угораздило?

Дух немытого тела и обезображенное лицо незнакомца не вызывали желания притронуться к еде. Архип шагнул к столу и сел напротив. Хотел было выпить, но поостерегся травить желудок на старые дрожжи, к тому же сейчас нужна трезвая голова.

— Юлом меня кличут, — слегка глотая твердые согласные, произнес мужик.

Его верхняя губа была вздернута слева, из угла рта до уха тянулся толстый розово-серый рубец, отчего обнажилась часть неровных, но крепких зубов. Кожа на щеке сплошь в буро-рыжих разводах, словно шкура пятнистого маниса. Правая часть лица еще ничего, сгорели только бровь и ресницы.

Архип выжидал. Пускай говорит, он быстро поймет: где правда, а где ложь.

— Ильмар у руля в Храме. Ты с ним за руку, а он твоих людей в могилу свел. Так вот.

— Следил за нами? — грозно произнес Архип.

— Наблюдал.

— Чего ж к монахам не пошел? Уличил бы Преподобного прямо в обители…

Юл покачал головой.

— Ильмар мне должен.

Архип усмехнулся про себя. Похоже, бывший атаман не только башмачников кинул.

— С чего мне верить? — сказал он.

— Потерять столько людей… — медленно начал Юл. — Лошадей, машины… Мы караван Геста разбили в Кислой долине, но московский Владыка из ловушки ускользнул. Ильмар за ним погоню устроил. Видать, догнал, раз в Храме заправляет.

Медведковский взял кувшин, налил настойки, но пить не спешил: наблюдал за лицом Архипа, ждал, пока тот переварит сказанное.

Складно поет. Глава клана откинулся на спинку стула. Долину мутанты заняли, сведения не проверишь.

Юл осклабился, запрокинул голову и влил настойку в рот. Облизав потрескавшиеся губы, сказал:

— С Крестом Оглобля был. — Архип вздрогнул, и медведковский сверкнул глазом, довольный, как лихо повернул разговор. — Башмачник про Геста много знал. Я мыслю, твой Оглобля клан предал. Чего себе там думал, некроз его разберет, но! Он Ильмару помогал, оба за московским Владыкой угнаться хотели. Знаю, звучит странно. Мож, обиду какую на него оба держали. Так вот.

Архип собрался спросить, что стало с остальными, но Юл опередил:

— Вся наша бригада, Хэнк-Губа и люди Ильмара на мутантов нарвались за Кислой долиной. Никогда стока тварей раньше не видал. Еле ноги унесли.

У Архипа наконец сложилось в голове. Он же Оглоблю разжаловал перед походом, назначив в обозные. Разозлил тем самым, и тот мог легко пойти на предательство интересов клана.

— Башмачник сам к нам пришел, когда мы с караваном покончили, — добавил Юл.

Поставив локти на стол, Архип уперся подбородком в сомкнутые пальцы. На галерее стемнело. Глаз Юла слабо блестел в свете луны — ну и рожа. Похоже, медведковский правду говорит. Такое нарочно не придумаешь. Архип поджал губы. Как лихо Ильмар Крест людьми вертит, разгромил с помощью медведковских караван Геста, всех положил: соратников и врагов. Взял в Храме власть, теперь в Мэры метит, с башмачниками союз заключил.