— Где ребята? — все еще глядя на Ахмета, но обращаясь к Мальку, спросил я. — Где?

— В подвале, — вяло ответил Игорек. — Не бойся, они сами забаррикадировались.

Только сейчас я заметил, что дверь, ведущая в подвал, подперта двумя короткими толстыми обрубками бревен.

— А сколько в замке… этих? — неопределенно спросил я.

— Двое с двадцать четвертого, трое с тридцатки. Там, наверху.

Вошел Тимур. Увидев Малька, тихо выругался.

— Вот черт… Ты опять?

— Что опять?

— Хозяев себе нашел опять!

Тимур попытался выкрикнуть эти слова, но голос остался тихим. Если сейчас завяжется новая драка, пользы от Тимура будет немного…

— Том, доставай пистолет, — коротко бросил я австралийцу, не особо заботясь, поймет ли он меня. Том понял, вытянул откуда-то из-за пояса оружие. Игорек, встрепенувшийся при слове «пистолет», подался вперед. Глаза у него загорелись.

— Ух ты… Дай посмотреть!!

Мы с Тимуром переглянулись. Лицо Тимура жалобно искривилось.

— Пацан… Тебе все игрушки, да?

Игорек, похоже, так и не понял, что стрелять могли и в него. А может быть, он по-прежнему считал себя бойцом Тридцать Шестого острова?

— Как ты с ними оказался? — спросил я.

Малек пожал плечами.

— Наши в подвале спрятались, а Ахмет со своими замок занял. Нашли меня… Спросили, почему сижу под замком. Крис им, наверное, ничего не говорил. Я наврал чего-то, они пошептались и предложили к ним перейти. Ну и…

— Ясно, — Тимур кивнул. — Сделай так Толька, или Меломан, я бы их похвалил. Но ты же мог в одиночку всех перебить! Заколоть Ахмета, выпустить наших!

Игорек покачал головой. И улыбнулся — как-то очень радостно и беспечно.

— Не мог. Я разучился драться.

…Если Игорек не врал, это случилось на второй или третий день посте того, как он был разоблачен и заперт. Проснувшись утром, он ощутил странную пустоту и щемящее чувство потери. Словно забыл что-то очень важное. Но причину понял, лишь снова взяв в руки меч и сделав два-три выпада. Игорек помнил движения и приемы, но исчезла та неуловимая легкость и быстрота, которые делали его одним из лучших бойцов острова. Пришельцы умели не только дарить, но и забирать свои дары обратно.

Малек рассказывал нам все это, пока мы разбирали бревна, подпирающие дверь подвала снаружи, и стучали в нее, подзывая ребят. Наконец, послышался приглушенный голос Криса.

— Что вам нужно?

— Открывай, это мы, — просто сказал Тимур.

С минуту слышался шум растаскиваемой баррикады. Затем дверь открылась, и показалось настороженное лицо нашего командира. Крис щурился — для него был ярким даже свет догорающего факела. Мгновение он смотрел на нас, не выпуская из рук меча. Потом молча обнял обоих сразу. Тимур тихо зашипел — он оказался притиснутым ко мне раненой рукой.

— Знал, что вернетесь. Потому и выжидал…

Крис еще говорил что-то, а сквозь узкую щель полуоткрытой двери уже вылезали Толик, Меломан, Илья, Рита, Танька.

У Ильи левая рука была забинтована и подвешена на груди, Меломан держал на весу правую кисть, замотанную до кончиков пальцев. Поймав мой взгляд он неохотно произнес:

— Меч отбивал… руками.

И тут же, без всякого перехода и чуть ли не с большей злостью:

— У меня уже сутки, как аккумуляторы в плейере сели. Мы костер жгли, но от него не заряжаются.

Бинтов не было лишь на Толике. Но когда я увидел его лицо — с белыми, искусанными губами, равнодушными, злыми глазами, то понял — свой счет есть и у Толика. Пощады не будет.

— А где Сержан? — спросил я, пытаясь превратить этого странного Толика в прежнего, веселого и беспечного «островитянина». Сказал — и понял, что попал в точку. Вот только веселее теперь не станет, наоборот.

— Его убили. Первого.

Голос у Тольки был таким же злым и равнодушным, как взгляд. Я почувствовал, как руки у меня охватила мелкая дрожь. И с дрожью этой приходит злое равнодушие. Сержан, вечный спорщик и скептик, не стал для меня таким другом, как Толик или Тимур. Но мы дрались с ним рядом, дрались насмерть на мраморной глади мостов. Отбивали удары, направленные друг в друга…

Пощады не будет.

— Но остальные-то… — я замолчал, что Сержан лишь открывал список.

— Лерка.

Я глотнул пахнущий дымом воздух. Лерка? Восьмилетняя девчонка? Даже когда убивали всех мальчишек на одном из островов, девчонок не трогали.

— Стрелой? Случайно? — с непонятной надеждой спросил я. Это очень трудно — убеждаться в подлости недавних друзей. Никто не стал бы искать им оправдания упорнее, чем мы.

— Мечом. Когда мы отступали, и Лерка замешкалась.

Пощады не будет.

— А Оля?

— Она в плену, в башне, где я сидел, — быстро ответил Малек.

— С ней все в порядке? — озабоченно спросила Рита.

Игорек пожал плечами.

— Да. Ее кормили, и вообще… Только она ревет, когда Ахмет с Борисом ее допрашивают.

— Допрашивают? — удивленно переспросила Рита.

Крис подскочил к Мальку, схватил за плечи, тряхнул.

— Мальчишка… Глупый мальчишка…

Ошеломленный, растерянный Игорек пытался вырваться из его рук. Крис отпустил Игорька сам, замахнулся, но удержал руку. Отошел в сторону. А я шагнул к Мальку. Он жалобно спросил:

— Ребята, что вы…

Я размахнулся и ударил Игорька по лицу. Я понял. Все понял. Ты не виноват, что попал на остров малышом. Ты не виноват, что остров Алого Щита держится Крисом с английской строгостью, при которой дети не знают то, что им не положено знать. Ты не виноват, Игорек. Но…

Пощады не будет.

…Я вернулся с моста под вечер. Весь день после обеда я пролежал на середине моста, раздевшись догола и загорая на солнышке. Деревянный меч, обмотанный одеждой, я подложил под голову, чтобы было удобнее. Мне было прекрасно видно и наш замок, и замок Тридцатого острова: появись кто-нибудь у моста, я бы успел спокойно одеться и приготовиться к любым неожиданностям. Но Тридцатый остров, уничтоженный Конфедерацией, по-прежнему пустовал. Представляю, как туго придется мальчишке, который появится там первым… Ну а наши ребята дежурили на опасных мостах. Мне дали передохнуть. А вчерашний день, после возвращения, я проспал как убитый. Лишь однажды, вечером, я услышал сквозь сон тихий разговор вошедший девчонок. Инга, похоже, беспокоилась, не слишком ли долго я сплю. Мне даже показалось, что она наклонилась к моему лицу, долго смотрела на меня, потом коснулась губами моего лба. Хотя это, конечно же, мне приснилось… Потом Ритка вполголоса сказала: «Пойдем, пусть спит». Я хотел засмеяться и сказать им, что вовсе не сплю. Хотел… И провалился в беспамятство до утра.