– Можешь кричать сколько угодно, он не проснется. Обещал я тебе показать его? Теперь все ясно? К полуночи я уже знал о вашем свидании в замке. В семь утра был здесь, и как только появился Массибан, сразу его подловил. А потом укольчик – и готово! Спи спокойно, дедуля! Вот сейчас положим тебя на травку… на солнышке тепло… ну, давай-давай, вот так… Отлично! Превосходно! А в ручку – шляпу, подайте на пропитание!.. Ох, старый добрый Массибан, что, заботишься о Люпене?

И действительно, все это походило на какой-то фарс: два Массибана рядом, один спящий, с головой, болтающейся из стороны в сторону, а другой – серьезный, почтительный и заботливый.

– Пожалейте бедного слепого… На, Массибан, держи, здесь два су и моя визитная карточка… А теперь, ребята, поедем на четвертой скорости… Слышишь, шофер, гони, 120 километров в час! В машину, Изидор! Сегодня в Институте пленарное заседание, и Массибан должен в три тридцать прочитать докладную записку, правда, не знаю о чем. Ну ничего, прочитает он эту свою записку. Уж я им преподнесу настоящего Массибана лучше, чем он сам, уж я скажу все, что думаю об этих его «доисторических надписях». Ведь я все-таки академик. Быстрее, шофер, пока что у нас лишь только 115 километров в час. Тебе страшно, забыл, что с тобой едет сам Люпен? Ах, Изидор, и кто это сказал, что жизнь – скучная штука, да она прекрасна, малыш, надо только знать… А вот я знаю… Известно ли тебе, каково мне было совсем недавно, в замке, пока ты болтал со стариком Велином, делать вид, что смотрю в окно, а самому рвать странички из исторической книги? Не сахар… А после, когда ты расспрашивал даму Вильмон о «Полой игле»? Я все думал: скажет ли она? Да, скажет… нет, не скажет… да… нет… У меня прямо мурашки бегали по коже… Если бы сказала, пришлось бы переделывать всю жизнь, все, достигнутое ценой неимоверных усилий, – насмарку. Войдет ли вовремя слуга? Да… нет… Вот он идет. Разоблачит ли меня Ботреле? Никогда! Такой болван! Нет… Да… Вот, уже… Нет, еще нет… Глядит на меня… узнал… вот сейчас схватится за револьвер… Ах, какое наслаждение!.. Изидор, ты слишком много болтаешь… Не хочешь поспать? А я – так просто умираю… Спокойной ночи…

Ботреле взглянул на него. Казалось, что тот почти уже уснул. Да, он спал.

Они летели, преодолевая пространство, прорывались к вот-вот уже достигнутому и все же убегающему вперед горизонту. Исчезли города, деревни, поля, леса, и не было больше ничего, кроме дороги, что поглощал, заглатывал автомобиль. Долго Ботреле с каким-то яростным любопытством вглядывался в своего попутчика, будто желая проникнуть глубоко под маску, скрывающую его истинное лицо. И все думал об обстоятельствах, силою которых оба оказались рядом, в одной машине.

И в конце концов, тоже устав от волнений и разочарований сегодняшнего дня, и сам заснул.

А когда проснулся, Люпен уже читал. Ботреле наклонился посмотреть название книги. Это были «Письма к Луцилию» философа Сенеки.

Глава восьмая

От Цезаря к Люпену

«Попробуй разгадай! Мне, Люпену, и то понадобилось на это целых десять дней. А тебе не хватит и десяти лет».

Эти слова Люпена, сказанные им поблизости от Велинского замка, оказали значительное влияние на все поведение Ботреле. Всегда спокойный и прекрасно владеющий собой, Люпен тем не менее иногда поддавался экзальтации, эдакому романтическому настроению, и тогда его откровения, носившие порой налет театральности или же ребячества, могли приоткрыть нечто такое, что пошло бы на пользу такому человеку, как Ботреле.

Вот и в этой фразе Ботреле, хотя он мог и ошибаться, виделось одно из таких невольных признаний. Он считал себя вправе заключить, что, раз уж Люпен сравнивал их усилия, их шаги на пути к разгадке тайны «Полой иглы», то это означает, что оба обладали одними и теми же исходными данными для достижения цели, то есть он, Люпен, пришел к успеху с тем же набором элементов головоломки, которыми располагал и его противник. Шансы были равными. Однако, имея равные шансы, равные исходные данные, Люпену хватило и десяти дней. Каковы же тогда были эти элементы, средства и шансы? Бесспорно, они сводились к информации, почерпнутой из брошюры, опубликованной в 1815 году, брошюры, которая Люпену, как и Массибану, попалась совершенно случайно и благодаря которой ему удалось обнаружить в молитвеннике Марии-Антуанетты столь необходимый для поисков документ. Брошюра и документ – вот два источника, на которые опирался Арсен Люпен. И с помощью подобного фундамента ему удалось восстановить все здание целиком. Без всякой помощи извне. Лишь посредством изучения брошюры и документа, больше у него не было ничего.

Почему бы в таком случае Ботреле также не пойти по этому пути? К чему продолжать неравную борьбу? Зачем все эти расследования, в плачевном результате которых, даже если удастся избежать всех капканов, расставленных у него под ногами, Ботреле был уверен?

Четкое решение пришло сразу, и, выбрав его, он интуитивно почувствовал, что находится на верном пути. Итак, не вступая в ненужные выяснения отношений, Изидор, захватив чемодан, съехал от лицейского товарища и после долгих блужданий по городу поселился в маленькой гостинице в центре Парижа. Целыми днями он почти не выходил из своей комнаты и, показываясь на людях лишь затем, чтобы наскоро пообедать за общим столом, снова запирался в наглухо зашторенном номере. Он думал.

«Десять дней», – сказал Арсен Люпен. Ботреле старался позабыть все, что он узнал потом, и ориентировался лишь по брошюре и документу, страстно желая тоже уложиться в десять дней. Но вот пролетел десятый день, а за ним одиннадцатый, двенадцатый. И внезапно на тринадцатый день будто вспышка озарила его, и стремительно, как бывает, когда идеи зарождаются в нашем мозгу, сразу же расцветая, подобно сказочным цветам, вдруг забрезжила истина, с каждой минутой становясь все яснее. Вечером тринадцатого дня, не владея еще ключом к разгадке, он тем не менее обладал уже верным ориентиром, указывающим правильный путь, исходной точкой, которой, без сомнения, воспользовался и сам Арсен Люпен.

Путь был простым, исходить следовало из одного-единственного вопроса: существует ли связь между всеми более или менее важными историческими событиями, с которыми связана, как говорилось в брошюре, тайна «Полой иглы»?

Так как событий было множество, ответ на этот вопрос давался нелегко. Тем не менее в результате углубленного анализа, который проделал Ботреле, начали вырисовываться основные особенности