– Но подобные инциденты могут произойти не только на участке, Гарри. Нужно найти возможность следить за всей линией. Чтобы кто-то обязательно заметил, если на рельсах окажется ребенок или корова, если поезд свернет не туда. – Гарри побледнел, представив все, что могло пойти не так, но Мокриц уже не мог остановиться. – Им нужен будет хороший обзор – подошла бы смотровая вышка или клик-башня, чтобы сразу подать сигнал машинисту… Спроси у Дика – у него голова светлая, он придумывает новые устройства быстрее, чем успевает их начертить. И вот еще совет: сделай что-нибудь с этими старыми грязными вагонами для скота, которые цепляют к Ласточке. Для зверинца было бы в самый раз, но у твоих посетителей должны быть условия не хуже тех, что мы предоставляем на столатском направлении, – «шшш». – Точно! Больше элитных вагонов и… – Мокриц так и видел, как подмигивают ему деньги, – …вот еще мысль. Для тех, кто не может назвать себя богачом, но кому очень хочется, – почему бы не сделать вагоны и для них? Не нужно шика, но пусть они будут ощутимо лучше, чем самые дешевые вагоны, которые, наверное, останутся вообще без крыш. Это даст пассажирам цель, к которой можно стремиться, а тебе – очередной прирост прибыли.

Вся мощь самого грозного взгляда Гарри Короля устремилась на Мокрица.

– Господин фон Липвиг, чтоб мне провалиться, а ты опасный человек! Ты делаешь так, что люди начинают заноситься не по чину, а это кажется подозрительным и вызывает беспокойство. Что еще хуже, они заставляют очень сильно нервничать.

К удивлению Гарри, Мокриц подпрыгнул в воздух и закружился.

– Да! Да! Так и надо делать! И лорд Витинари это знает. Он верит, что люди должны стремиться к самосовершенствованию во всех аспектах. Я вижу это как наяву, Гарри. Вообрази юношу, который приглашает свою возлюбленную на поездку по железной дороге и осмеливается потратить лишние шесть пенсов, чтобы купить места в вагоне классом повыше. Да, он не толстосум, но он посмотрит по сторонам и подумает: это мне подходит, это мне нравится, и я не прочь так жить. А потом он возвращается на работу и стремится, да, стремится стать лучше, иными словами, богаче, что идет на пользу и ему самому, и его нанимателю, не говоря уж, конечно, о хозяине железной дороги, то есть о тебе, родимом, который позволил ему задуматься о чем-то большем, нежели подобающее ему место в поезде. Все в выигрыше, никто не в проигрыше. Пожалуйста, Гарри, пожалуйста, позволь людям стремиться к большему. Кто знает, может, все это время они сидели не в своем вагоне. Твои железные дороги, друг мой, научат их мечтать. А когда у человека есть мечта, он становится на шаг ближе к реальности.

На протяжении этой речи Гарри смотрел на Мокрица во все глаза, будто перед ним был гигантский тарантул, но таки нашел в себе силы ответить:

– Господин фон Липвиг, ты только что лежал под поездом, и пятьдесят тонн железа проехали у тебя над головой, а теперь ты вертишься как юла, весь такой энергичный, бойкий, с планами! Что ты такое принимаешь? И можно мне тоже?

– Ничего не знаю, Гарри, это мое естественное состояние. Что бы ни случилось, продолжай двигаться вперед и никогда не останавливайся. Мне это помогает. И не забывай: возьми себя – нас – в руки и сделай так, чтобы публика и механизмы не пересекались.

В состав Щеботана, точно так же, как и в состав его государства-побратима, Анк-Морпорка, входила столица, несколько теоретически автономных городов-сателлитов, которые соперничали друг с другом в развитии, неопределенное количество других населенных пунктов, препирающихся друг с другом и раздутых от чувства собственного величия, а также множество усадеб, приходов, ферм, виноградников, шахт, деревень, дорог, названных в честь чьей-то собаки, и так далее и, уж конечно, тому подобное.

В нынешние дни фермер с окраины анк-морпоркской гегемонии[37] мог спокойно переговариваться через забор с щеботанским фермером, который в это время определенно находился в Щеботане, и речь у них шла ни разу не о политике. Разговоры велись о погоде, избытке или недостатке осадков и о бесполезном правительстве, неважно чьем, а потом они благодушно пожимали друг другу руки или отвешивали поклоны, и один шел домой, где отдыхал после тяжелого дня за пинтой домашнего пива, а другой делал то же самое, но за вкусным домашним вином.

Время от времени сын одного из этих фермеров мог подойти к забору и посмотреть на дочь другого, и наоборот; вот почему в некоторых, весьма любопытных, любопытнейших местечках вдоль границы жили люди, владевшие обоими языками. Подобные вещи правительства страшно ненавидят, а это всегда приятный плюс.

Строго говоря, Щеботан и Анк-Морпорк стали закадычными друзьями после многовековых конфликтов, преимущественно по таким поводам, которые впоследствии оказывались несущественными, мелочными, ошибочными или откровенно ложными. Раньше, чтобы перемещаться между этими странами, нужен был паспорт, но с тех пор, как лорд Витинари вступил в должность, никто больше не требовал предъявить документы. По молодости Мокриц часто бывал в Щеботане в разных обличиях и под разными именами, а в одном примечательном случае и под другим полом[38].

Мокриц ностальгически припомнил тот боевой триумф. Это была великая афера, и, хотя в его жизни было и множество других плодотворных эскапад, тот номер он больше не рискнул проворачивать. Монашки бы его с потрохами съели.

Но сейчас его карета наконец достигла щеботанской границы. Единственным препятствием на пути были ворота, которые в теории должны были стоять взаперти и охраняться двумя стражниками – по одному от каждой страны. Но, как всегда бывает в международных отношениях, пограничники в основном дремали, а если бодрствовали, то увлеченно занимались каждый своим огородиком по разные стороны границы. Некоторые задавались вопросом, какой был в них смысл? Все равно все провозили контрабанду, причем в обоих направлениях, так что время требовало прагматического подхода к вопросу.

С собой у Мокрица был список людей, с которыми ему предстояло повстречаться. О да, куда же без списка! Он понимал, что сам Щеботан отчаянно нуждался в железной дороге, потому что в стране было много продукции, которую все хотели сбыть, чтобы не остаться с грудой прогнившей рыбы, поэтому Мокриц предвкушал, что неделя общения с лобстерами[39] пройдет без осложнений. Однако прежде пришлось иметь дело с людьми, живущими далеко от побережья, для которых их клочки земли были священны. Да, они хотели железную дорогу, но если дорога будет проходить по их участку, то у них самих от участка ничего, кроме этой дороги, не останется.