– Например? – настороженно спрашивает Майкл.

– Например… этот ребенок может быть спасением для людей. Кто-то подумает, что он – это панацея. Кто-то решит, что это угроза миру. Другие захотят использовать его как оружие. Много причин. И ждать от людей доброты и принятия… не в этом мире.

– Благодаря… ребенку. – запинаюсь на этом слове. Я до сих пор не верю, что это правда. – Благодаря ему я до сих пор не превратилась?

– Да. – отвечает старик и его глаза становятся печальными. – Всё дело в том, что пока ребенок находится в тебе, ты практически неуязвима, у тебя, конечно, нет таких способностей, как у Майкла и Хантера, но твоя регенерации – это нечто волшебное. Ребенок защищает тебя от внешних и внутренних угроз. На протяжении всей беременности ты будешь чувствовать себя замечательно. Но…

– Но что? – не дождавшись продолжения мы с Майклом спрашиваем в унисон.

– Как я понимаю, пока со мной всё будет в порядке, но что со мной станет, когда ребенок появится на свет? – допытываюсь я.

– Я не знаю, что произойдет именно с тобой. Подобное я видел лишь однажды. Девушке было девятнадцать лет, она забеременела "волшебным ребенком" и тоже была укушена не мертвым… но она не превратилась, из внешних признаков изменились только её глаза. Я наблюдал за её состоянием все семь месяцев и ещё до родов выяснил, что как только в её крови перестают работать клетки ребенка, она мутирует… то есть мы знали, что в момент, когда ребенок появится на свет, у девушки останется примерно неделя… неделя на жизнь. А после она превратится. – Макларен замолкает и снимает запотевшие очки. Мы же с Майклом молча смотрим на него.

– Но ведь не факт, что с Джей случится то же самое? – спрашивает Майкл и обнимает меня чуточку крепче, я же кладу голову ему на плечо и прикрываю глаза. Устала. Как же я устала от всего.

– Не факт. Но я бы сильно не рассчитывал на другой исход. В прошлом я проводил сотни тестов, как сохранить жизнь девушки… но всё это было впустую.

– Спасибо. – устало говорю я и поднимаюсь с кушетки. – Есть ещё что-то безумно важное? Что не может подождать до завтра?

– Нет. – отвечает Макларен. – Иди отдохни. Тебе это нужно.

Еще раз поблагодарив его мы уходим. Сразу как только переступаем порог и оказываемся в коридоре, Майкл сгребает меня в охапку и как ребенка раскачивает из стороны в сторону. Говорит тихие слова поддержки, и меня накрывает волна. Волна паники, страха и непонимания. Почему моя жизнь не может быть простой? Зачем столько боли? Моя мама предала меня и променяла на мужчину, который её использует. Сенатор мучил меня долгое время и не только физически, столько лет он морально убивал меня, но я выжила. Всевозможные побеги, битвы и куча поражений. И всё это для чего? Для того, чтобы я явила миру дитя и сразу оставила его без мамы? Чтобы мой ребенок никогда не почувствовал материнской любви и ласки? Именно сейчас я понимаю людей, которые знают, что их ожидает смерть. Будь то болезнь или казнь… они все ощущают одно и то же. Всепоглощающая бездна пустоты. Начинает казаться, что я всё делала не так. Не так говорила, не так дружила, не так любила.

Слезы всё лились и лились. Я не в силах их остановить. Я вообще больше не в силах сделать что-либо. Истерика. Это определенно истерика. Слезы, животный вой, разрывающий мне горло, пальцы, которые до боли впиваются в руки Майкла.

Я не знаю, как долго мы простояли так, но именно тихие слова Майкла вернули меня на землю и я начала успокаиваться. Он – мой якорь, он это то, что возвращает меня к жизни.

– Майкл? – поднимаю к нему заплаканное лицо и вижу безграничную боль на его лице, но помимо этого, я четко различаю решительность. Он уверен, что меня можно спасти. Не хочу убеждать его в обратном. Мне пока ничего не известно. – Нам нужно вернуться домой. Там маленький Майкл, я не могу отдать его Хантеру.

– Идем. – наклоняет лицо ко мне и упирается своим лбом в мой. – Мы найдем выход. И это не обсуждается.

– Хорошо. – я не буду спорить. Если ему так проще… думать, что это не конец, то пусть так оно и будет. Но я понимаю, что не могу всегда выходить живой из всех передряг. И что-то мне подсказывает, что последняя ситуация именно та, с которой мне не справиться.

Быстро преодолели расстояние до дома, и только у входной двери я заметила, что нас никто не сопровождал. Куда делся наш конвой? Скорее всего это Хантер постарался.

В доме оказалось пусто. За исключением ребенка, который до сих пор сладко спал, укутавшись в одеяло, и Саманты, она сидела на кухне и читала книгу. На вопрос не приходил ли Хантер она отрицательно покачала головой и продолжила чтение не поднимая головы. Мы пришли в комнату и завалились на кровать по бокам от ребенка.

Смотря на эту картину как бы со стороны, моё сердце сжалось от понимания того, что это мог бы быть НАШ ребенок. Но такого не случится. Осознание того, что от меня сохранится лишь пепел и воспоминания Майкла, которые будут меркнуть, со временем не останется ничего. Абсолютно ничего… а потом, пустота.

Примерно через час пришел Хантер в чистом черном костюме и заявил, что он забирает маленького Майкла в Хелл. Меня уже начинает раздражать самонадеянность этого человека. Как только ребенок услышал это, то моментально спрятался за моей спиной и вцепился в кофту мертвой хваткой.

Вся эта драма происходила на кухне и при ней присутствовали все. Стейси уже наверное пять раз сказала, чтобы мы отдали ребенка и не портили отношения с таким влиятельным человеком. И естественно она то и дело бросала на Хантера игривые взгляды, но он ни разу даже не повернулся в её сторону и никак не показал, что услышал её слова. Он просто стоял и смотрел на меня. Брэдди молча что-то уплетал, сидя за столом и кажется не замечал всего, что происходило вокруг. Такова его политика, не лезь на рожон, целее будешь. Майкл стоял рядом со мной, давая тем самым мне поддержку, и я знала, что он будет на моей стороне… всегда. Рой ходил из стороны в сторону и периодически напоминал мне, чтобы я не повышала голос, что тем самым я пугаю маленького Майкла, а он и без моих истерик напуган до чертиков. Саманта молча наблюдала, переводя взгляд с меня на Хантера и обратно.

– Нет! Ты не можешь его забрать! – опять на крик перехожу я.

– Могу. – спокойно отвечает Хантер. Разговаривать с ним, все равно что со стеной, только Хантер немного упрямее будет.

– Но он не хочет! И… значит я тоже поеду в Хелл. – я уже не знаю, что сказать, чтобы этот невозмутимый человек ушёл и оставил нас в покое.

– Ты не можешь. – говорит Хантер.

– Могу!

– Нет. – тяжело вздыхает и подходит ко мне ближе на шаг. – Я объясняю тебе последний раз, и если после этого ты не изменишь своего решения, я насильно заберу мальчишку, и ты его больше никогда не увидишь. И если кто-то будет мне препятствовать… скорее всего умрет.

Чувствую, как Майкл напрягся возле меня, и Хантер переводит на него взгляд.

– Майкл, не глупи. – говорит он и снова смотрит на меня. – Во-первых, здесь ему жить не безопасно. Сразу после нападения на Подземелье, как только я прибыл в Хелл, меня там ожидал незваный гость, по совместительству твой отец, между прочим. Он отлично знает, что мальчишки у меня нет, следовательно он сделает всё возможное, чтобы достать его. А кроме как в Кресте ему быть негде. Надеюсь, ты понимаешь к чему я веду. Люди, что работают на Преподобного – это убогие сопляки, которые даже себя защитить не в силах, а его и подавно. И как ты думаешь, долго ли Гарольд Эшвуд будет скрывать за своими стенами дитя, которое по его мнению опасно для жителей? Правильный ответ – примерно месяц. Как только Морис перестанет отправлять провизию для Креста, ровно месяц уйдет на то, чтобы местные жители ощутили потерю кормильца и начали голодать. – пока он говорит, я понимаю, что он прав, но не могу расстаться с этим ребенком. – Во-вторых, мы с тобой знаем, что Майкл не обычный малыш, в этом городе навряд ли найдутся люди, которые примут его. Но в Хелл… там есть все условия для его жизни. Он мне нужен не для создания вакцины или оружия, это прерогатива глупцов – ожидать спасения в этом мире. Его нет. И не будет. – понижает голос до шепота, так чтобы слышали только я и Майкл. – Для меня важна только тайна. О существовании этого ребенка не должны узнать люди. Если они поймут, что есть один чудо-малыш, они найдут и другого. Рано или поздно, но найдут. А я этого допустить не могу.