Поскольку имеется очень мало информации о деятельности управленческих структур в рассматриваемый период, трудно объяснить, почему через несколько месяцев им на смену пришли другие. Но ряд гипотез по этому поводу можно выдвинуть.

Мы уже отмечали, что осуществляемое структурами Красной армии руководство партизанским движением было временным. Видимо, ни одна из армейских структур не была полностью готова заниматься решением всего комплекса проблем, возникавших в партизанском движении, набиравшем силу зимой 1941/42 года. Вполне возможно, – хотя свидетельств этому практически нет, – между военным командованием, политическими и особыми отделами возникали трения. Вероятно, что увеличивавшееся количество вопросов приходилось передавать на рассмотрение военным советам, в состав которых входили высокопоставленные представители этих групп, но они не могли уделять значительную часть своего времени партизанскому движению. В результате становилось все более очевидным, что назрела необходимость создания нового органа управления – органа, который бы объединял специалистов, имеющих различные точки зрения на партизанское движение и способных уделять все свое время руководству партизанами, и вместе с тем в состав данного органа входили бы обладающие необходимыми полномочиями для принятия важнейших решений партийные и военные руководители. Кроме того, создание нового органа управления было обычным явлением в практике советского руководства, когда система сталкивалась с новыми проблемами.

Помимо указанных выше соображений чисто функционального порядка, по всей видимости, существовали и соображения политические, хотя при отсутствии прямых свидетельств трудно привести конкретные примеры этого. Как будет показано ниже, создание и рекламирование отдельной структуры командования партизанами мотивировалось необходимостью создать впечатление, что партизанское движение стало более мощной силой, чем это было на самом деле. Еще один политический мотив труднее сформулировать. Но представляется вполне вероятным, что многих высших советских руководителей, в особенности руководителей партии, тревожили быстро усиливавшиеся после зимних побед престиж и влияние Красной армии. Вполне возможно, что они опасались сосредоточения руководства всей мощью военных усилий в руках командования Красной армии. Отделение партизанского движения от Красной армии путем создания особой командной структуры в определенной мере позволяло лишить армейское командование этого важного элемента и создать еще один центр, которому бы принадлежала часть заслуг в вооруженной борьбе с захватчиками.

Хотя путем создания Центрального штаба партизанского движения советский режим, по всей видимости, намеревался уменьшить влияние Красной армии, открытого разрыва с предшествующей системой управления через армейские структуры не произошло. Формально Центральный штаб находился в составе Генерального штаба армии; командующим всем партизанским движением был назначен маршал К. Ворошилов. Вместе с тем П. Пономаренко, первый секретарь Компартии Белоруссии, принадлежавший одно время к узкому кругу руководителей режима, был назначен начальником штаба партизанского движения[127]. Пономаренко по существу являлся руководителем Центрального штаба: под приказами штаба стояла его подпись, он назначал и снимал партизанских командиров, и партизанские руководители считали его своим непосредственным начальником[128]. Влияние партии возобновлялось путем подчинения Центрального штаба Центральному комитету Всесоюзной коммунистической партии, хотя эта связь в приказах и пропагандистских заявлениях упоминалась не так часто, как связь с Генеральным штабом армии.

Мало что известно о внутренней организационной структуре Центрального штаба. Видимо, он всегда находился в Москве и был тесно связан с высшим руководством[129]. Несомненно, штаб имел сложную организационную структуру и в нем работало много людей. В одном из немецких донесений перечислены следующие одиннадцать отделов штаба:

1. Оперативный отдел.

2. Разведывательный отдел.

3. Отдел связи.

4. Отдел кадров.

5. Административно-интендантский отдел.

6. Особый отдел.

7. Шифровальный отдел.

8. Картографический отдел.

9. Финансовый отдел.

10. Отдел транспорта.

11. Отдел печати и пропаганды.

Хотя Центральный штаб стал главным координирующим органом партизанского движения, работавшим в тесном контакте с партийными и армейскими структурами, начиная с весны 1942 года основное оперативное управление большинством партизан продолжало осуществляться командными центрами, удаленными от столицы. Условия, в которых развивалось партизанское движение, привели к важному разграничению полномочий в управлении отрядами в различных частях оккупированной территории. Как отмечалось выше, управление сохранившимися территориальными партизанскими отрядами в непосредственной близости к линии фронта стремилось брать на себя армейское командование. В первые месяцы 1942 года значительное усиление активности партизан отмечалось также главным образом в прифронтовых районах, хотя росло стремление оказать поддержку и возродить партизанское движение в отдаленных районах путем заброски групп парашютистов.

В течение четырех-пяти месяцев после создания Центрального штаба были сформированы фронтовые штабы партизанского движения (далее: фронтовые штабы) при большинстве военных советов фронтов Красной армии. В основе их создания лежала система управления партизанами через военные советы. Как и в военном совете фронта, в составе фронтового штаба были представители основных советских органов, связанных с ведением военных действий на данном фронте. Но в отличие от членов военного совета фронта этим представителям, как правило, поручалось осуществлять постоянное руководство партизанским движением. Если члены военного совета выполняли разнообразные обязанности, как военного, так и политического характера, члены фронтового штаба специализировались лишь в вопросах партизанской войны. Они занимали более низкие посты, чем члены военного совета. Если главным представителем политического крыла в военном совете фронта был обычно член Политбюро, являвшийся первым секретарем регионального обкома или компартии союзной республики, как, например, Хрущев или Жданов, соответствующий пост во фронтовом штабе, как правило, занимал второй или третий секретарь, а иногда и первый секретарь нижестоящей территориальной партийной организации. С одной стороны, фронтовой штаб выполнял функции технической комиссии при военном совете; в ряде документов он упоминается как фронтовой штаб «при военном совете фронта». Несомненно, фронтовой штаб получал приказы от военного совета, и главные вопросы передавались на рассмотрение последнему. Но вместе с тем оперативные приказы фронтовой штаб получал напрямую от командующего фронтом или соответствующего отдела штаба фронта, такого, например, как разведывательный отдел.