Сотни тысяч бывших солдат, проживавших нелегально в оккупированных районах, должны были в любых обстоятельствах создавать оккупантам трудности в поддержании порядка, а проводимая немцами политика лишь значительно увеличивала опасность для них. Для превращения существовавшей для немцев потенциальной опасности в реальную угрозу было необходимо, чтобы масса этих пригодных для ведения партизанских действий людей оказалась организованной кем-то для нанесения регулярных ударов по силам оккупантов. Руководство такой организацией мог взять на себя уцелевший территориальный партизанский отряд, получавший возможность пополнить свои ряды за счет бывших красноармейцев; вместе с тем многочисленные небольшие подпольные группы партийных работников, не сумевшие до сего времени организовать партизанские отряды, теперь получали возможность формировать партизанские отряды из бывших солдат. Еще более важным являлось то, что среди попавших в окружение было много фронтовых армейских офицеров, комиссаров и офицеров НКВД. Две последние группы знали о проводимой немцами политике уничтожения оказавшихся в плену комиссаров и офицеров НКВД, поэтому им не оставалось ничего другого, как продолжать скрываться или оказывать сопротивление. Как отмечалось выше, офицеры формировали отряды из отрезанных от основных сил красноармейцев с самого начала, но такие группы в первую очередь стремились просто выжить, если им не удавалось пересечь линию фронта для воссоединения с основными советскими силами. Поначалу многие рядовые солдаты стремились скрыться, но, когда становилось ясно, что сдача в плен или попытки спастись в одиночку более рискованны, чем участие в партизанских действиях, они проявляли готовность подчиняться власти офицеров.

В дальнейшем оказавшимся в изоляции офицерам Красной армии и НКВД предстояло стать основной силой возрождения партизанского движения. Правда, несмотря на то что рядовые красноармейцы быстро проявили готовность вести борьбу против немцев, количество операций, которые намечались и проводились под руководством офицеров, не имевших в течение многих месяцев связи с советским руководством, было ограниченным. С тем чтобы стать частью полнокровных партизанских сил, были необходимы организаторы, снабженные четкими инструкциями и обеспеченные средствами для поддержания связи с избежавшими оккупации территориями Советского Союза. Вместе с тем именно наличие таких организаторов, проявлявших решимость создавать партизанское движение, не считаясь с населением оккупированных территорий, и наделенных полномочиями представлять советский режим, было во многих местах главным, что побуждало бывших военнослужащих Красной армии сражаться против немцев.

Едва ли подлежит сомнению, что в верхних эшелонах власти советского режима уже к осени 1941 года хорошо знали о сложившейся ситуации на оккупированных территориях и планировали ею воспользоваться. Во многих частях не подвергшейся оккупации территории Советского Союза уже в августе 1941 года были созданы специальные тренировочные лагеря для партизан, которых предстояло забрасывать на парашютах в оккупированные районы. Личный состав, направляемый в такие лагеря, делился на несколько категорий. Во-первых, большинство тех, кого предполагалось сделать командирами или организаторами партизанского движения, отбирались партийными организациями среди заслуживающих доверия членов партии, часть которых занимала достаточно высокие посты. Партийные аппараты в крупных городах РСФСР, в частности многочисленная партийная организация Москвы, предоставляли широкие возможности для набора[120]. Позднее осенью большое количество партийных работников и сотрудников НКВД, спасшихся бегством или эвакуированных с оккупированных территорий, стало одним из важных источников пополнения рядов. По всей видимости, этих людей направляли в партизаны отчасти благодаря их связям, а отчасти для искупления «грехов» за бегство от противника. Аналогично, значительное количество направляемых в тренировочные лагеря осенью отбирали среди солдат Красной армии, оказавшихся отрезанными от своих частей, но оставшихся на советской стороне, тогда как летом большинство рядовых набирали из числа уже призванных в Красную армию.

Можно предположить, что отобранные члены партии подробно инструктировались партийными чиновниками по политическим и военным вопросам порученного им задания, а их техническая подготовка проводилась под руководством офицеров Красной армии и НКВД. Она длилась около двух недель и включала в себя обучение навыкам обращения с взрывчатыми веществами и парашютные прыжки. Но поскольку особый упор, по всей видимости, делался на призыв радистов и других технических специалистов, необходимых партизанским группам, углубленной подготовки во всех областях не требовалось.

После подготовки новобранцев разбивали на небольшие, численностью меньше взвода, группы, имевшие командира, комиссара, других офицеров, в их составе обязательно был радист и другие специалисты. Офицеры назначались из военнослужащих младшего офицерского состава Красной армии. Из тренировочного лагеря такие группы направляли в штабы Красной армии, – по всей видимости, фронтовые штабы, – где они проходили дополнительный инструктаж и им выделяли район для действий, куда их забрасывали на парашютах[121].

По достижении района группы парашютистов прежде всего пытались наладить контакт с лояльными к советской системе лицами, чьи имена им сообщали перед заброской на оккупированную территорию. Часто эти люди являлись членами подпольных партийных организаций, и многие из них исчезали в течение нескольких недель после эвакуации советских сил из этих районов. Еще чаще они были мелкими чиновниками или простыми членами партии, не проявлявшими особого стремления подвергать себя риску участия в сопротивлении, но их тем не менее удавалось убедить сотрудничать с заброшенными на парашютах группами. Для организации такого сотрудничества группы парашютистов наделялись полномочиями по руководству всеми имеющимися в районе их действий партийными и советскими организациями, в том числе и существовавшими партизанскими отрядами. Они также выступали в роли представителей центральной власти, в частности командования Красной армии. Не менее важным, по всей вероятности, было и наличие у этих групп средств связи с последними.

Группы парашютистов приступали к созданию сети агентов из сторонников советской власти и использовали их в качестве вербовщиков или рядовых членов партизанских отрядов. Но большинство рядовых партизан набиралось из отрезанных от своих частей красноармейцев, для которых авторитет находившихся среди парашютистов офицеров Красной армии, представлявших Верховное командование, был особо важен. Однако в течение нескольких месяцев до начала зимы группы парашютистов не смогли организовать крупномасштабного партизанского движения, а главным образом занимались налаживанием контактов с местными сторонниками советской власти и скрывающимися в лесах группами красноармейцев. В декабре крупное поражение немцев на подступах к Москве существенно повлияло на взгляды большинства населения оккупированных территорий.

Почти одновременно создались благоприятные в тактическом плане условия для проведения крупномасштабных партизанских операций. Немцы оголили тылы своих войск, пытаясь поддержать рушившийся фронт. Этим самым они оставили незащищенными линии коммуникаций в то время, когда бесперебойное снабжение фронта являлось жизненно необходимым. Вместе с тем партизаны смогли получать подкрепление от Красной армии через бреши, образовавшиеся в немецких позициях на линии фронта. Одна из таких брешей к востоку от Витебска – так называемый Витебский коридор – служила воротами для тысяч партизан, многие из которых набирались из числа эвакуированных в этот район. Находившаяся дальше к югу брешь в районе Кирова позволяла направлять крупные силы партизан в район между Брянском и Вязьмой. Использование этих брешей создавало возможность посылать не только организаторов и технических специалистов, но и целые партизанские отряды для подкрепления партизан, уже набранных на оккупированной территории[122]. Кроме того, через те участки фронта, где условия местности и недостаток войск не позволяли немцам сохранить линию фронта непрерывной, осуществлялось снабжение и направлялось подкрепление.