— Нам точно стоит лететь в Японию?

— А чем мы поможем сейчас? Судебное производство небыстрое. Все, что от меня зависит, я и так делаю, — Даниил показывает мне свой телефон. — А тебе лучше спрятаться. Дальше, чем Япония бежать, пожалуй, некуда.

Мне почему-то кажется, мой муж понимает, о чем говорит.

Мы шагаем по рукаву в самолет и меня между лопатками колет гадкое чувство. Пожалуй, я впервые злюсь от того, что бегу.

В последний момент я оборачиваюсь и бросаю взгляд на аэропорт. Сейчас я понимаю Лютова, который приехал на родину даже после того как устроился в за границей.

Я не бегу. Я хочу верить в это. Потому что из-за моей глупости Роман получит за двоих.

Я даю себе слово, что вернусь из Японии сильной и отвечу добром за добро.

«Мне нужно найти что-то, что сделает меня сильней», — думаю я, пристегивая ремень.

Все что я знаю о Японии: аниме и сакура.

И тут я чувствую прикосновение Даниила. Он сжимает мои пальцы.

То, чего мне всегда не хватало — настоящей искренней любви. А если он и есть тот самый человек, о котором я мечтала, отправляясь в Турцию? Я должна проверить это прежде чем снова слепо поверить мужчине.

У нас пересадка в Дубае. Все время перелета я думаю о Романе и о неприятностях, которые теперь ему грозят.

«Зачем ты подставился?» — набираю в мессенджере, когда мне удается поймать в Эмиратах вай-фай.

«Алин, ты хорошая девчонка. А мне уже не привыкать», — приходит вскоре, и я выдыхаю.

Кажется сейчас я начинаю понимать, что не все люди такие уроды, как мне раньше казалось.

«Чем я могу помочь?»

«Мне просто сейчас надо отвлечься. Ок?»

Я опускаю телефон, чувствуя себя еще более гадко, чем до отлета. Я далеко от Москвы, практически в безопасности, а кто-то вынужден там расплачиваться за мои глупости.

Мы с Даниилом сидим в кафе в зале ожидания.

Я думала, смена обстановки меня отвлечет. Но все кажется стало только хуже.

— Алин, тебе надо поспать, — говорит муж.

В дороге Даниил вырубился и я весь полет пролежала на его плече. Но уснуть так и не смогла, о чем сразу же и сказала, когда мы сели. Муж заметил мой усталый взгляд.

Совесть не позволила — об этом я предпочла умолчать.

— Алин, я за тебя волнуюсь.

Вскидываю голову.

— Почему?

Он отводит глаза.

— Знаешь, зря я все это предложил. У меня был непростой период в жизни. Развод, подстава, авария, операция… Я ведь правда взрослый мужик…

Я не хочу, чтобы он произносил это: «Аня была права». Хватаю Даниила за руку.

— Ты обещал выполнить мою мечту!

Он кивает, но как будто нехотя.

— Объясни мне как написать песню, Дань!

Мгновение муж выглядит крайне удивленным и молча смотрит мне в глаза.

— То есть? — наконец выдает он.

— Ну… — я развожу руками. — С чего это обычно начинается? Ты же пел в группе. Вот как вы делали?

Он усмехается и смотрит в сторону.

— Слушай, там довольно много этапов.

— С самого начала, — я снова ловлю его взгляд. — Как?

Даниил улыбается и я зачарованно смотрю на него. Сейчас у него мимика как у радостного ребенка. Муж немного наклоняется ко мне и произносит полушепотом:

— С вдохновения, — потом он берет салфетку, достает ручку из нагрудного кармана рубашки и примеряется словно чтобы что-то нарисовать, — это как вспышка. Озарение. Был чистый лист, а потом происходит какая-то магия и бах! У тебя есть куплеты.

Даниил толкает ко мне листок.

— Так ты писал лирику? — я перевожу взгляд на мужа.

— Угу, — он снова смотрит в сторону. — Только я знаешь когда в последний раз что-то сочинял? Лет в девятнадцать. А потом бизнес. Он учит применять свой талант по-другому. В рекламных, например, слоганах. У меня с тех пор как будто ушло творческое начало, осталось профессиональное. Не тот уровень…

Он улыбается, но я вижу в глазах Даниила боль. Тогда я беру его за обе руки.

— А я… смогу стать твоим вдохновением?

Он поднимает голову. Мне кажется, я тоже сейчас вымучиваю улыбку. Наверное, я для него всего лишь, как и для Романа, способ отвлечься от насущных проблем…

Даниил долго смотрит на меня. Потом выпускает мои пальцы и берется за ручку.

Несколько минут я смотрю на то, как он сосредоточенно что-то черкает на салфетке.

Одна под другой возникают чернильные строчки. Я замираю. Это куда более невероятно чем полет в Японию — быть свидетельницей рождения новой песни.

Несколько минут мы пребываем в молчании. Мне кажется, вокруг нас замирает весь аэропорт. Есть только он, я и листок бумаги.

Когда я представляла себе идеальные отношения, то мечтала, чтобы он просто держал меня за руку и называл любимой. Все это поначалу делал мой бывший.

Я совершенно не представляла себя подлинного ощущения близости. Вот оно — понимаю я, когда Даниил протягивает мне листок.

— Для тебя, — улыбается он, откидываясь на спинку стула.

Даниил складывает руки на груди и сдувает со лба челку. Я аккуратно подвигаю к себе салфетку и прежде чем прочитать, бросаю робкий взгляд на мужа. Мне кажется, у него залегла нервная складка между бровей.

Я погружаюсь в чтение.

— Это прекрасно!

Слышу как он усмехается.

— Алин, мелочи.

— У тебя талант!

Он написал стихотворение о поездке в Японию. Оно от лица молодой девушки, отаку, которая едет знакомиться с автором манги, в которого влюбилась по переписке. Она даже не знает, реально ли существует этот человек. Просто верит в него и бросает все, чтобы отправиться в мир японских комиксов.

— Это очень круто!

— Алин, — он смеется и делает попытку забрать у меня салфетку, — я просто пошутил.

— М-м-м… — я вскакиваю, не давая Даниилу дотронуться ни до себя, ни до бумаги. — Ты выпустил своих демонов наружу!

— Прости, что? — сейчас и муж встает из-за стола.

— Зря ты так долго это в себе давил.

Я фотографирую стихотворение на камеру сотового и как можно незаметней отправляю снимок в мессенджере Роману с припиской: «Ты мог бы написать музыку?». Верховский композитор и он хотел отвлечься. Если сработает, будет замечательно.

Потом я возвращаю салфетку Даниилу.

— Все. Можешь съесть.