— А где Максим? — спросила я несмело, и голос немного дрогнул.

— А он уехал в клинику, вроде бы, где проходило оплодотворение. Что-то сказал нужно прояснить.

Я кивнула и задумалась. Что он хотел прояснить? Зачем поехал туда? Что он скрывал от меня?

Воспользовавшись тем, что Василиса спит, я решила пойти на кухню и немного перекусить. Вот только в горло ничего не лезло, поэтому я еле как заставила себя выпить чай с молоком и сахаром для улучшения лактации и съела небольшую булочку с малиновым вареньем.

Я не могла унять любопытство, которое пульсировало в мыслях. Максим не говорил, что хочет поехать в клинику… Впрочем, он и не обязан был оправдываться передо мной… Червячок сомнения начал предлагать мне различные варианты, но каждый из них я отвергала. Это очень опасно — додумывать что-то самостоятельно.

Пока я пила чай, Максим вернулся. Он вошёл на кухню, загадочно улыбнулся и протянул мне коробочку.

— Что это? — спросила я, принимая её.

Всё-таки я не привыкла к тому, что кто-то дарит подарки и заботится обо мне. Точнее, отвыкла от подобного, ведь первые годы Стас вёл себя иначе: задаривал подарками и засыпал комплиментами, а потом резко изменился.

— Просто небольшой сюрприз.

Я открыла коробочку и улыбнулась. Это была дорогая туалетная вода. Колпачок флакона напоминал распустившийся цветок розы. Открыв его и вдохнув аромат парфюмерии, я блаженно прикрыла глаза. Показалось, что сама нежность окутала меня, принимая в свои объятия.

— Спасибо большое. Запах чудесный! — произнесла я и брызнула разок на волосы.

— Я рад, что тебе понравилось. Оль, постоянно спешка какая-то, у нас не получается поговорить с тобой… Может быть, сейчас настала пора…

Максим присел напротив меня за стол. Руки начали предательски дрожать. Я вернула туалетную воду в коробочку, поставила её на столешницу, и устремила на мужчину взгляд. Я не знала, что он скажет, только догадывалась… И как же я боялась, что неправа.

— Мы с тобой взрослые люди для того, чтобы ходить вокруг да около… Мы оба понимаем, что просто не будет в любом случае…

Из детской донёсся хрипящий крик Василисы, а с наших с Максимом губ синхронно сорвалось негромкое ругательство. Договорить нам снова не удалось, потому что мы бросились туда, чтобы проверить, что случилось.

* * *

— Не могу ничего поделать, — виновато покачала головой мама, когда мы забежали в детскую. — Проснулась и давай кричать.

Оля взяла Василису на руки и начала покачивать. За несколько секунд крик превратился в своего рода мурчание. Дочка начала причмокивать губами, радуясь Олиному появлению. Возможно, причиной столь бурной реакции стало то, что она кормила девочку грудью, но я не мог отрицать ту сильную связь, которая связывала Ольгу и Васёну. Они словно были одним целым.

— Максим, идём, пускай Оля покормит её. Василиса наскучалась по ручкам мамочки и груди…

«Мамочки»…

Кожу начало колоть тысячей иголочек. Я обратил внимание на то, как смутилась Оля, покашлял, прочищая горло, и направился следом за мамой.

В коридоре она остановила меня за руку и пристально посмотрела, делая глубокий вдох и медленно выдыхая воздух.

— Максим, когда вы уже поговорите с Олей? Я же вижу, что вы оба мучаетесь… Вас тянет друг к другу, это невооружённым глазом заметно.

Я кивнул и улыбнулся маме.

— Мы поговорим. Обязательно. Скоро. Обещаю, — ответил я и направился в свой кабинет.

Мне следовало проверить все макеты, которые прислали для работы, а ещё важно было набраться сил, чтобы дождаться результатов теста ДНК. Мне было совсем несложно взять несколько волосков из расчёски сонной Оли, а потом из Галиной, которая ещё валялась на туалетном зеркальце, и одну из пустышек Васёны. Я поехал туда утром, сказав маме, что хочу разобраться с клиникой, где вели Олину беременность, чтобы не вызывать лишние вопросы. Результаты пообещали подготовить к вечеру, несмотря на то, что, как правило, только из крови можно быстро выделить структуру ДНК так быстро. Впрочем, деньги решают всё.

Я зашёл в кабинет, удобно уселся в кресло, и когда включился компьютер, принялся листать макеты рекламного баннера, которые прислали наши дизайнеры.

Работа немного помогла отвлечься от гнетущих мыслей. Я даже слегка расслабился и смог сделать несколько замечаний по макетам.

— Макс, а это что? — заглянула в кабинет мама, показывая коробку туалетной воды, подаренной мной Оле.

— Это подарок Оле. Можешь пока поставить мне на стол.

Она вошла, поставила коробочку и на пару секунд остановилась, пристально глядя на меня. Мне даже как-то не по себе стало. Снова хотела поговорить о том, что мы с Ольгой взрослые люди?

— Не буду ходить вокруг да около… Олег, одноклассник, предложил мне съехаться, и я согласилась! — сказала она. — Очень надеюсь на твоё понимание. Я не хочу провести остаток жизни одна, страдая по твоему отцу.

— Конечно! Ты всё делаешь правильно, — кивнул я, поддерживая её.

Я не имел права осуждать. У мамы ещё вся жизнь впереди, и она не должна убиваться по человеку, который никогда не дорожил ею и не любил по-настоящему. Она заслужила счастья как никто другой. Пусть мне было немного обидно оттого, что семья, которой я так дорожил, которую считал примером, вот так развалилась.

— Это, конечно, не сразу произойдёт. Я пока помогу Оле с Василисой, но ты должен иметь в виду, что такое может случиться, — продолжила оправдываться мама. — Пока мы попробуем встречаться и ходить куда-то вместе. Максим, я не думала, что такое возможно, но, оказывается, он любил меня с пятого класса. Ты представляешь? — Мама выдержала небольшую паузу. — Скажи, что ты понимаешь меня и не осудишь?!

— Я взрослый человек! И я буду только рад, если этот Олег по-настоящему любит тебя. Я не смею осуждать тебя после того, что отец сотворил с нашей семьёй!

— Спасибо! Я искренне желаю, чтобы и вы с Олей во всём разобрались. Пойду, спрошу у неё, не нужна ли помощь… — я просто кивнул в ответ и ничего не стал отвечать.

Когда мама вышла из кабинета, я упёрся локтями в столешницу и задумался — неужели мама тоже не любила отца, раз так быстро отошла от его предательства. А потом в голове появились слова Гали — «да кто тебя полюбит»… И мне чертовски захотелось услышать из Олиных уст: «я тебя люблю». Я бы почувствовал — правду она говорит или лжёт, но она и не стала бы врать о чувствах.

Решив, что сегодня я непременно поговорю с ней, я продолжил проверять макеты, время от времени заглядывая в электронный ящик.

Работа затянула, и я даже и не заметил, как быстро пролетело время. Письмо из исследовательской лаборатории пришло, как раз когда я закончил с договором. Я запустил пальцы в волосы и принялся напряжённо буравить взглядом его тему. Мне было страшно открывать его. Но я всё это затеял ради правды… Ради неё следовало идти до конца.