Я вновь зажмурилась и заскрипела зубами. Ну ничего! Хорошо смеётся тот, кто смеётся последним! Будет и на моей улице праздник.

Ну, а пока мне понадобится лёд. Очень много льда. Только он помог мне избавиться от Почесуна, когда я по неосмотрительности подхватила его от одного из одноклассников в детстве.

— Нурэ Гоидрих, вы меня простите, ради магии, за то, что я вот так налетела… И спасибо за повышение! Я… я пойду к себе. — Усмехнулась по возможности беззаботно и покрутила пальцем возле своего лица. — Нужно постараться избавиться от этого подарочка, хотя бы частично.

Покусывая нижнюю губу, ректор сверлил меня пристальным взглядом.

— Бренди, — наконец, проговорил он на диво нерешительным тоном. — Если они тебя обижают, то достаточно одного твоего слова… Нет, ты дослушай, не фыркай! Одно твоё слово — и я назначу им другого наставника. И, конечно, не сошлю тебя в Институт благородных девиц за это. Слышишь?

— Спасибо. — На этот раз моя улыбка была совершенно искренняя. — Но я справляюсь. Мы, можно сказать, только-только общий язык нашли.

— Я вижу, — мрачно вздохнул ректор. — Ты только сильно по их гордости не топчись. Всё-таки лучшие мужи империи, завидные женихи…

— Мне говорили. Так я пойду?

— Иди, — махнул на меня рукой нурэ Гоидрих, и мы разошлись в разные стороны. Он — по своим ректорским делам, я — вернулась к себе.

Рогль, увидев моё лицо, чуть в обморок не упал. Суетился вокруг меня, как юная травница, по собственной инициативе отвергнувшая мирскую жизнь ради мощи целительской обители. Подносил завёрнутые в кусочки мягкого бархата ледышки, предлагал порвать всех на куски… Даже обещал из чувства солидарности не есть при мне. Хорошо, что хоть не стал вообще отказываться от еды, а то бы я решила, что у меня галлюцинации и точно бы в обморок хлопнулась.

Мне было стыдно. Немного обидно. К тому же щёки начали чесаться, да и чувство голода не слишком-то способствовало улучшению моего настроения. Так что неудивительно, что к концу второго часа моего вынужденного затворничества я начала рычать на своего добровольного помощника и мечтала его если не придушить, то хотя бы проклясть заклятием Отсохшего языка. На денёк.

К счастью для Рогля, в мою дверь деликатно постучали. Демон шевельнул носом, пугливо прижал длинные уши к спине и метнулся под кровать — только его и видели.

— Женишок пожаловали, — проворчала я и, продолжая водить льдом по щеке, встала с кровати, чтобы открыть.

Даккей шагнул внутрь с улыбкой на лице и коробкой с эмблемой самого известного столичного мясника в руке. Я сглотнула, не сводя с упаковки голодного взгляда, а Даккей впился в меня мрачным, как предгрозовое небо, взглядом и обронил:

— Так.

Точно тем же жестом, что давеча и ректор, обхватил пальцами мой подбородок и коротко спросил:

— Кто?

Я дёрнула плечом, внезапно почувствовав странную неловкость из-за того, что он видит меня такой… некрасивой.

— Не твоё дело.

— Ясно.

Даккей подошёл к столу, отодвинул в сторону зачарованное ведёрко со льдом, освобождая место для коробки и, не говоря ни слова, вышел. А я так и осталась стоять возле порога, кусая губы и пытаясь понять, откуда взялась эта непонятная обида, пока со стороны кровати не раздался требовательный и любопытный шёпот:

— Что в коробке-то?

— Не знаю.

Клянусь, от расстройства я даже о голоде забыла.

— Так посмотри! Пахнет, как мясной рулет.

Рогль выбрался на середину комнаты и громко принюхивался, пока я возвращалась к столу и снимала крышку из твёрдого картона.

— Рулет, — с благоговением простонал демон. — Мы такой только раз пробовали…

От стыда на глаза навернулись слёзы. Проклятье! Вот зачем я так с Даккеем? Он мне подарок принёс, вкусный, а я вот так с ним. Беспричинно, грубо и незаслуженно, как злой, обиженный ребёнок, честное слово! Убыло бы с меня, ответь я ему по-человечески? Даккей уж точно не виноват в том, что его боевые товарищи меня Почесуном прокляли. Мало того, он заранее предупреждал!

Сама во всём виновата!

— Пахнет так, что у нас сейчас лапы отвалятся. Может, по кусочку? Я тебе оставлю что-нибудь, самым большим своим амбаром клянусь!..

Эти слова, произнесённые жадным, я бы даже сказала, жаждущим шёпотом с придыханием, помогли мне очнуться. Я тряхнула головой и пригрозила:

— Даже не думай! И в этот раз я не шучу, если хоть кусочек от моего рулета откусишь до того, как я тебе позволю, прогоню навсегда.

— Прогонишь? — Бусинки чёрных глаз увеличились от не пролитых слёз раза в два. — Нас?

— Навсегда.

Подтвердила свои слова кивком и наклонилась к холодильному шкафу, чтобы спрятать подарок Даккея до лучших времён.

— И не смотри на меня так! На этот раз я серьёзна, как никогда.

— Ты разговариваешь с рулетом, который я принёс?

От неожиданности, я попыталась выпрямиться и больно стукнулась затылком о полку шкафа.

— Проклятье, Даккей! Стучаться же надо!

Возмутилась я, оборачиваясь и потирая ушибленное место.

— Я стучал, — хмыкнул он. — Ты просто не слышала. Очень забавная привычка, кстати. Разговаривать с едой… И зачем ты спрятала рулет? Доставай, я вас представлю друг другу.

— Не смешно, — ответила я, но губы сами по себе расползались в улыбке, уж больно заразным было веселье, которым искрился синий взгляд Даккея.

— Отчего же?

— Сам знаешь. При Почесуне лучше ничего не есть. Чёрный хлеб разве что…

— А, ерунда, — отмахнулся он и вручил мне маленький пузырёк. — В наши дни это заклятие голодом лечат лишь мечтающие похудеть модницы. Тебе это ни к чему. Вот, выпей. А потом мы съедим рулет…

Из-под кровати раздался замогильный стон, и Даккей осёкся.

— Что это было?

Я метнулась к постели, загораживая её юбками, и глупо пропищала:

— Мышь?

— Не думаю, — боевик встал в боевую позицию и начал плести поисковое заклятие. Только этого мне не хватало! Даже если Рогль исчезнет, Даккей всё равно найдёт следы. — Мало того, уверен — это ещё одна проказа. Вроде Почесуна, от которого мы тебя избавим через минуту.

Он точно его найдёт! Изловит. Напугает. Возможно, поранит даже. Боевики так не сдержаны, когда дело касается демонов, пусть даже маленьких и совершенно безвредных… Ничем трагичным это не закончится, надеюсь. Но мне потом придётся целый год слушать нытьё про амбары.

Но что же делать? В отчаянии я сжала руки в кулаки и громко выкрикнула:

— Алан!

От неожиданности Даккей вздрогнул, ошибся в плетении и рассыпавшееся заклятие сорвалось с его рук безвредной магической кляксой.