— Оно, наверное, такое красивое, да?

— Платье? — смотрю на Ангелину и не могу не улыбаться. — Думаю, да. Сама увидишь.

Мне пришлось выбрать и купить это платье. «Лизун» оказалась очень настойчивой дамой. Когда я не приехала на следующий день, сама взялась названивать и негодовать, что «вот мы уже не успеваем». Чтобы избежать распространения сплетен, посетила ее салон и выбрала готовое платье. Кое-что пришлось подогнать, конечно. Но я избежала многодневной агонии с примерками. Домой привезла и спрятала подальше. Вещь дорогая, не выбросишь. А потом можно вернуть.

— Мне уже так не терпится! — всплескивает ладошками Ангелина. — Обещай, что примеришь его для меня?

— Обязательно.

— А мне позволишь? Хотя бы фату?

— Ну, конечно.

Домой возвращаюсь поздно. Принимаю душ и сразу же ложусь. Постель ощущается такой пустой и холодной. Не радует даже то, что в отсутствие Рейнера нет нужды спать обнаженной. Никакого комфорта пижама не добавляет. И одеяло, кажется, не греет. Новый любовный роман с элементами детектива третий день мусолю. Лишь скуку навевает. Думаю об Андрее, и думаю…

Почему не звонит? Скучает ли по мне? Что делает? Какой будет наша встреча?

В какой-то момент незаметно отключаюсь. Эта грань как-то стирается. Ярким ощущается пробуждение. Вздрагиваю, чувствуя, как крупные и крепкие ладони ныряют под кофту пижамы. Тихо стону, когда грудь сжимают.

— Андрей… — все еще дезориентированная после сна, оборачиваюсь.

Не успеваю приспособиться к полумраку, чтобы лицо разглядеть. Но слышу знакомый глубокий мужской голос:

— Привет, красивая.

— Привет, привет… — шепчу, слишком счастливая, чтобы прятать чувства. — Андрей…

Он наклоняется и накрывает мой рот своим. Его губы холодные, чуть обветренные, оттого шершавые, но я с тоской принимаю эту грубоватую ласку. Приглушенно стону и обнимаю своего мужчину за шею руками.

Он подминает меня под себя. Отрываясь от губ, тяжело выдыхает и всем весом опускается, вжимая в матрас.

— Зачем так запечаталась?

— Ты раньше вернулся…

— Да, соскучился, — окончательно меня размазывает этим признанием.

— Мм-м…

— Снимай этот плюшевый скафандр. Голую хочу.

— Голую? — переспрашиваю неосознанно. Больше по инерции. — Голую?

— Голую, мокрую, голодную… Голодная? Я очень.

— Наверное… — выдыхаю несмело.

— Давай, раздевайся, — горит нетерпением.

Я тоже…

Охотно повинуясь, снимаю пижаму. Андрей уже обнажен. Когда соприкасаемся кожа к коже, тело будто электрический разряд пронзает. После разлуки ощущения такие острые, слезы на глазах наворачиваются, и бесконечно по коже гуляет дрожь.

Рейнер соскальзывает вниз и вдруг резко сгибает мои ноги в коленях. Почти к груди их мне прижимает. Замирая напротив моей плоти, нюхает меня. Задыхаюсь от смущения… А потом чувствую, как он лижет там языком. Размашисто, шершаво, щекотно и безумно приятно.

Вскрикиваю и исхожу крупной дрожью. Ему приходится удерживать меня руками. Чтобы я на пике крайне острого удовольствия не выскочила из постели. Несмотря на угрозы и обещания, это происходит впервые. Андрей пару раз касался меня так, но быстро и как-то поверхностно, словно дразняще. Сейчас же… Полный контакт. Он откровенно лижет меня. С явным наслаждением. Собирает соки, раскрывает складки, давит на клитор, толкается языком в лоно. Я ерзаю и, не умаляя разрастающегося возбуждения, громко вскрикиваю и постанываю.

Андрей ничего не спрашивает. Я ничего не говорю.

Кроме:

— Пожалуйста… Еще… Да… Хочу… Давай… Сильнее… Еще…

Снова вспоминаю сводящие меня с ума просьбы.

«Пососи у меня… Будешь сосать… тебе еще и понравится…»

Хочу… Представляю, как делаю это. Не знаю, как вывернуть в действие. Не знаю… Стесняюсь, конечно. От одной мысли щеки загораются. Этот жар ползет по шее к груди. И нестерпимо-болезненным узлом стягивает живот.

Да, я хочу его попробовать.

Андрей двигается на меня. Накрывает своим крупным телом. Когда уже собирается войти в меня, обхватываю его плечи руками и шепчу на ухо:

— Я хочу тебя попробовать…

Он ничего не отвечает. Только сжимает пальцами мой подбородок и жадно впивается в губы. Помимо доминирующего и пьянящего вкуса Рейнера, на рецепторах отражается непривычная вкусовая комбинация. Это мое удовольствие. У него на губах и языке. Хочу так же его ощутить…

— Хочу, — мычу ему в рот, упираясь ладонями в плечи.

— Татка… — оглаживая ладонью мою щеку, усмехается. Смущаюсь, когда взглядами встречаемся, но не сдаюсь. — Я тебя три дня не видел, тяжело держаться. Не хочется проебать наш первый минет, кончив за минуту.

Как всегда, груб и откровенен до крайности.

А загнул-то как… «Наш первый минет»… Словно о чем-то возвышенном говорит. Романтик!

Вспыхиваю от стыда.

— Ладно, — едва нахожу в себе силы, чтобы выдохнуть.

Не настаивать же. И так дико неловко себя чувствую.

— Позже. Обязательно.

Вскрикиваю на вдохе и стону на выдохе, когда Андрей входит в меня. Вздрагиваю и крепко его обнимаю. Прячу лицо в изгибе шеи. Я настолько накалена, что сама не продержусь ту минуту, о которой он говорил.

Рейнер двигается, задевает какие-то точки внутри и снаружи, стонет и хрипит привычное «девочка моя», и я уже волнами иду. Резонирует мое удовольствие. Все нервные волокна воспаляет и взрывает. Ничего не соображаю, когда впиваюсь ртом в теплую и солоноватую кожу его шеи. Всасываю, как одержимая.

— Ох, блядь… — застывает, словно без этой паузы равновесие теряет. И снова толкается в меня — мощно и резко. До упора. — Мать твою… Татка…

— Андрей…

На очередном толчке коротко вскрикиваю, кусаю его и снова тяну губами кожу. Всасываю, представляю, как буду сосать ему. Буду… Ведь он хочет. И я теперь тоже этого желаю.

— Я так соскучилась, Андрюша… Как хорошо… Хорошо, что ты приехал… — признаю это.

Не просто для себя. Ему говорю. Чувствую, как реагирует. Сжимает меня крепче. На последних быстрых толчках громко стонет. Я тоже. За ним. В момент наивысшего наслаждения мы единое целое. Без каких-либо условностей и ограничителей. Мы принадлежим друг другу.

Как же больно будет уходить… Сейчас это понимаю. И взять стараюсь по максимуму.

В ванной он снова овладевает мной. Жадно и жестко. Бесконечно касается руками и губами. У меня от этой дикой страсти сердце, как воздушный шарик, раздувается. Давит на ребра, все собой заполняет. Такими эмоциями душу сворачивает, каких я никогда не испытывала. А ведь мы не виделись всего лишь три дня… Что же я буду делать через три месяца?