Но секрет в том, что у тебя это не сбой и не «глюк».

За этим ты сюда и пришел. Чтобы увидеть надпись «Лучший результат», а не «Игра окончена».

Таких чувствуешь за версту. Обычно они скрюченные, нахмуренные и мрачные. Смотрят с подозрением, ноют по малейшему поводу. Даже если все идет хорошо, у них всегда есть в запасе плохая история. Все им не так! У них над головой постоянно висит черное облако, готовое пролиться дождем или скандалом. Таких людей называют токсичными, но есть определение и похлеще.

Они дырявые – будто из них вытекает вся энергия. Плохо то, что они способны проткнуть дыру и в тебе. Если недолго посидеть с ними рядом, энергия иссякнет. Ты уйдешь с головной болью, в отчаянии, в плохом настроении, тебя выжали. Так заражаешься гриппом от больного человека.

Парадокс в том, что эти люди в остальном обычно умные, с высоким уровнем IQ и энциклопедическими познаниями. Они убеждены в своей правоте. Ничего не слышат. Всё знают. У них строгие правила и непоколебимые установки. Они дрожат при мысли о переменах. У них есть железные аргументы, чтобы их избежать, к каким бы катастрофическим последствиям это ни привело. Прежде всего для них самих. И, естественно, для остальных тоже. Сначала они спорят, потом сердятся, а в конце готовы разорвать тебя на куски.

У них зависимость от отрицательных эмоций, еще большая, чем бывает от сигарет. Они обращаются с собой самым ужасным образом. Выжимают из себя все соки, сами того не понимая. Убивают себя, сами того не замечая. Сами для себя они являются худшими врагами, но если им об этом сказать, не оберешься бед. «Что ты делаешь?» – спросил я однажды у одного своего знакомого. «Вскрытие покажет», – буркнул он в ответ.

Раньше я пытался помочь. Теперь я знаю – что бы я ни делал, это не поможет.

Так и с ними. Как только я их вижу, сразу исчезаю по-английски. Если хочешь подлить масла в огонь, подлей в свой очаг, не в мой. Я знаю, насколько ценна моя энергия, и храню ее как зеницу ока.

Неважно, как его зовут. Мы проработали вместе примерно два года. В первый день он был раздраженным, сердитым и норовил оскорбить. Я не реагировал, хотя меня это задевало. У таких людей проблемы не с тобой, а с самими собой. Немного погодя он умерил свой пыл и начал общаться адекватно. Они необязательно плохие люди. У них просто оперативка заражена, а они отказываются это принимать и даже слышать не хотят об антивирусе.

На днях я позвонил ему, потому что был должен какую-то сумму. Хотел зайти и передать деньги. Он был рад меня слышать. Спросил, какие у меня новости, рассказал мне о своих. Потом разговор зашел о работе, и он таким узнаваемым тоном спросил меня: «Эй, тебе что, за это доплачивают?» Не прошло и минуты, как я положил трубку.

А к нему так никогда и не заглянул.

Конверт только под дверь просунул.

У англичан это в крови. Я жил в Англии, но у меня в одно ухо влетало, а из другого вылетало. Я всегда опаздывал. Даже если у меня в запасе было три часа, я все равно опаздывал на пятнадцать минут, точно как по часам. Этакая последовательность в непоследовательности. То так я это поворачивал, то сяк… как бывает, когда печешь пирог и тебе не хватает кусочка теста, чтобы подобрать оставшийся сыр. Вот так мне не хватало времени. Всегда пятнадцати минут. Все, кто должен был со мной встретиться, в своих ежедневниках писали: «Плюс четверть часа». Мне об этом не говорили, но я уверен, что так и было.

Мне указывали на это многие и много раз, но я стоял на своем. Я считал, что они преувеличивают. И все же. Так же, как ты делаешь маленькие дела, ты делаешь и большие. И дальше это катится как снежный ком, как костяшки домино. Если одна из них упадет, то и все другие развалятся. Если хоть одна устоит, она поддержит и все остальные. Нельзя быть непоследовательным, когда идешь на встречу, и не быть таковым в работе. Нельзя быть им на работе и не быть им в личной жизни. Нельзя быть им в личной жизни и не быть с самим собой. Это невозможно. Все это ты черпаешь из одного источника. В физике это называется сообщающиеся сосуды.

Я вижу, как люди не пристегиваются ремнями безопасности, не заряжают вовремя мобильный телефон, говорят по телефону за рулем без гарнитуры, едят на ходу, не планируют выполнение своих обязательств, не знают меры ни в еде, ни во всем остальном. В этот миг ты отправляешь самому себе послание. «Ты всего этого недостоин», – говоришь ты себе. Ты не достоин пунктуальности, денег, успеха. Если делаешь скидку в малом, то будешь делать и в большом. Так оно и бывает. «Распродажа» – так будет написано у тебя на витрине круглый год, а ты будешь удивляться, почему в соседнем магазине такая бешеная выручка.

«Игра эта создана тобой и для тебя», – говорил всегда Антонис. Именно это он и имел в виду. Ты сдаешь карты, ты же их и берешь. Ты крупье, и ты игрок. Ты вратарь, и ты нападающий. Научись лучше обращаться с мячом.

Это даже моя младшая дочь сказала. Однажды вечером, когда мы чистили зубки, она поделилась: «Папа, я не хочу чесать нос, но моя правая рука… как бы это сказать… сама туда тянется…»

А твоя пусть не тянется.

Тебе же не шесть лет.

Мы слушали музыку из «Встречи двух сердец», и разговор зашел о Роберте Редфорде. Великий актер и человек. Во всех его фильмах есть какое-то волшебство. В «Самородке», «Из Африки», «Брубейкере», «Непристойном предложении» – во всех.

Ему уже за 80, но он по-прежнему притягивает взгляды. Одна моя подружка рассказывала о фестивале «Cанденс», который он организует ежегодно для молодых кинематографистов, чтобы помочь другим ребятам стать таким, как он. У него есть мечта, у него есть страсть и потребность ими поделиться.

Совсем недавно я смотрел речь Никоса Галиса, которую он произнес, когда его принимали в Зал славы баскетбола. Настоящий мастер на площадке и за ее пределами, олицетворение нравственности и немногословности. Возможно, это величайший европейский баскетболист всех времен. Он вышел на трибуну в бабочке и произнес незабываемую трехминутную речь. Он рассказал о женщине, которая однажды подошла к нему на улице в Салониках. Сначала он решил, что она хочет попросить автограф, но она его обняла и поблагодарила за то, что он спас ее сына. Парень принимал наркотики, но после чемпионата Европы по баскетболу 1987[21] года бросил, чтобы стать как Галис. «Это самый большой подарок, который спортсмен может сделать обществу», – скромно завершил он. Ему аплодировали стоя.