— Есть с яблоком и изюмом, еще капустой и яйцом и сладкие плюшки. Ты что будешь? — деловито уточнила у него.

— Какой дашь, — тихо ответил Архольд, но я чувствовала, что он наблюдает за мной и невольно краснела под пристальным взглядом.

Великие, я совсем не знала, как быть женой. Нет, не так, я совсем не знала, как быть женой Корвила, ведь наши отношения были далеки от нормальных.

— Держи, это с яблоком, — я откусила свой пирожок, едва не мурча от удовольствия, и протянула ему второй.

Дерек приподнялся, полы его камзола разошлись, открывая взору белую рубашку, набухшую справа от крови.

Пирожок муж так и не получил.

— Великие! — прошептала я, и мужчина сразу же запахнул полы камзола, пытаясь сделать вид, что ничего не было. — Ты ранен!

— Царапина.

— Истекаешь кровью.

— Преувеличиваешь.

— Преуменьшаю. Немедленно ложись на кровать и раздевайся. Ой, то есть раздевайся и ложись на кровать.

— Это приглашение, Сэм? — спросил Корвил, но послушно поднялся, покачнувшись, но тут же выпрямившись.

Я сделала вид, что ничего не слышала.

— Хочу осмотреть твою рану.

— Добить решила?

— Не смешно, — я помогла снять мужу камзол и повела к кровати, придерживая за руку. — Ложись. И не переживай, у меня высший балл по целительству.

— Я должен поверить тебе на… — резкий свистящий вдох сквозь стиснутые зубы и сдавленное окончание, — слово.

— К сожалению, диплома при себе нет, — отозвалась я, не отрывая взгляда от красного пятна, которое становилось всё больше.

Как-то странно это. Почему рана дала о себе знать только сейчас? Ведь всё было относительно нормально. Конечно, усталость сыграла свою роль, но у меня было ощущение, что не только в этом дело.

— В обморок падать будешь? — поняв, куда именно я смотрю, спросил Дерек.

— Что? — я покачала головой. — Не буду. Мне нужно расстегнуть пуговицы.

— Ты спрашиваешь разрешения?

— Сообщаю, что собираюсь сделать.

Говорила, а сама осматривала супруга, примечая всё новые детали, которые не замечала раньше. Глаза ярко горели и то, что я по глупости и самоуверенности приняла за соблазнительный блеск, на деле оказалось началом лихорадки. И кожа приобрела землистый оттенок, от чего все раны и ссадины особо ярко выделялись на осунувшемся лице, черты которого заострились. А еще меня тревожили крохотные капельки пота на лбу и над губой.

Жакет мешался. И я, недолго думая, быстро сняла его и бросила рядом с пальто, оставаясь в тоненькой блузке с пышным жабо и рукавами фонариками.

— Всё интереснее и интереснее, — пробормотал муж, продолжая за мной наблюдать.

Методично закатала рукава, после чего принялась расстёгивать его рубашку. Пуговичка за пуговичкой. Я старалась действовать как можно осторожнее, но как ни старалась, он всё равно периодически вздрагивал и что-то бормотал сквозь зубы или просто шипел и ругался.

Когда с пуговицами было покончено, я коснулась ладонью его лба, пытаясь определить температуру.

— М-м-м, — простонал Архольд, блаженно закрывая глаза. — У тебя такие прохладные руки.

— Нет, это просто у тебя жар, — мрачно констатировала я и распахнула рубаху, разглядывая небрежную повязку на теле мужа. — Как можно быть таким безответственным? Почему не показался лекарю?

Ответить Корвил не успел. Раздался деликатный стук в дверь, которая почти сразу открылась и на пороге появилась уже знакомая служанка с подносом, полным еды. Увидев нас, она громко охнула и попятилась назад.

— Стой! — выкрикнула я, поднимаясь. — Подожди! Ты-то мне и нужна.

— Я? — еще сильнее покраснела девушка, а глазки быстро забегали туда-сюда.

— Мне нужна тёплая вода и бинты. Прямо сейчас. Мой муж ранен и ему требуется перевязка.

— Да, миледи. Я сейчас, миледи.

Служанка прошла в комнату, поставила поднос на стол и быстро убежала выполнять мой приказ, не забыв бросить в сторону герцога любопытный взгляд.

— Мне нравится, когда ты меня так называешь, — не открывая глаз, произнёс Дерек.

— Как? — я вновь села рядом и попыталась осторожно развязать узелок на повязке. Пальцы моментально окрасились кровью, а узел так и не поддался.

— Мужем.

— Всего лишь на год, — напомнила ему и повернулась в поисках чего-нибудь острого. — У тебя нет ножа?

— В голенище сапога… Не этого, а правого.

— Так бы сразу и сказал, — проворчала я. Но сделала это лишь для того, чтобы скрыть тревогу, которая с каждым моментом всё нарастала. — Лучше бы, конечно, ножницы, но и нож сойдет, — я вздохнула, примеряясь и раздумывая, как безопаснее разрезать бинты. — Всё-таки безответственно было подписываться на подобную авантюру. И как Валкорт такое допустил? Мне он показался здравомыслящим человеком.

— Я могу быть очень упёртым.

— Знаю. Ты говорил, что это врождённое свойство всех Корвилов. И к чему была такая спешка?

— Хотел убедиться, что ты снова не сбежишь от меня, — неожиданно хрипло произнёс Архольд.

Я оторвалась от бинтов и посмотрела на мужчину, вновь попадая в плен его глаз.

— Глупости, — тихо ответила ему, чувствуя, как болезненно тоска щемит в груди. — Я ведь связана словом и обещанием.

— Да. Ты связана словом, — произнёс он медленно и снова закрыл глаза. — Не паникуй, Сэм, — в голосе вновь проскользнули знакомые насмешливые нотки. — Всё будет отлично. Мне просто надо отдохнуть. Ты же знаешь, я везучий.

Если бы всё было так просто.

Архольд

Всё-таки Сэм оказалась права. У него был жар. Иначе как объяснить сухость во рту, озноб в теле и ощущение того, что его медленно жарят на огне.

Но как такое могло получиться? Обычная дуэль, каких было много в его жизни и сколько еще будет, слабый противник. Всё предсказуемо. Кроме разве что обязательства по спасению виконта от самого виконта. И откуда тогда такие последствия? Ведь и рана была пустяковая, почти не кровоточила. Даже Лис согласился и помог по-быстрому перемотать рану, хотя и предлагал обратиться к лекарю. За что и был послан как можно дальше.

Разве он слабак с царапинками бегать по целителям? Пусть они лучше Санроу занимаются, возле неподвижного тела которого рыдала и посылала проклятия в адрес герцога его матушка. Ругательства были столь изощрённые, что даже Валкорт удивлённо присвистнул, а секунданты виконта смущенно мялись в сторонке. А с виду такая хрупкая и утончённая леди.

От посторонних мыслей заболела голова и заломило в висках. Архольд глубоко вздохнул, насколько это было возможно в его состоянии, и усмехнулся, приподняв уголки губ.