Сочтя это самым разумным, Клод также за­пахнулся в свой плащ, вытянулся на мягкой траве и закрыл глаза. Но Ивейн поднялся и, отойдя, остановился, глядя в непроглядную тьму, в ту сторону, куда они шли. Анья, наблюдавшая за возлюбленным, подумала, что он ни за что не ос­тановился бы, если бы не усталость спутников. А значит, все-таки Ивейн был прав, не желая ни­кого брать с собой. Анья была уверена, что, если бы не препятствия, друид за это время успел бы дойти до крепости, освободить Адама, и они, целы и невредимы, уже вернулись бы обратно в Нортумбрию.

У Аньи было не только отважное сердце, не страшившееся любых испытаний, но и внутренняя сила, позволявшая ей признаваться в своих ошибках. А потому она снова почувствовала себя ответственной за их неудачи. Сначала она, со своим упрямством, вынудила Ивейна взять ее с собой, А если бы она не упала с лошади, Киэр, наверное, никогда не повстречался бы Ивейну на пути. Вдобавок ко всему, она не только потеряла кобылу, но виновата еще и в том, что Клод те­перь с ними.

Анья совсем позабыла об усталости, расст­роившись, что не может немедленно что-либо предпринять, чтобы исправить причиненное зло и помочь Ивейну. И все же девушка не сомнева­лась, что в конце концов ей это удастся. Но как? Для того чтобы обдумать все это как следует, ей необходимо было хоть ненадолго остаться одной, среди духов, населявших природу, вдали от чьих-либо любопытных взглядов. Сознавая, что никто не станет ее задерживать, думая, что ей надо уединиться, Анья встала и тихонько скользнула в ночную тьму.

Девушка рассеянно углублялась все дальше в лесную чашу, безмолвно взывая к невидимым силам, умоляя их помочь ей придумать, как об­легчить путь Ивейна. Вскоре послышалось тихое, непрестанное журчание воды. Это мирное бормотание манило, побуждая ее продираться сквозь заросли. Зачарованная песней потока, Анья не раздумывала, как ей поступить и куда ей идти. Огибая стволы могучих деревьев, девушка шла на звук, но в ту минуту, когда ей показалось, что речка уже совсем рядом, она вдруг очутилась перед непроходимыми, плотными, как стена, за­рослями. Это были на удивление высокие кусты роз, сплошь усеянные не только благоухающими цветами, но и шипами; между их ветвями густо переплетались побеги пышно разросшегося плюша.

Анья, пораженная, остановилась на мгнове­ние, не двигаясь, и тут один из вьющихся побегов плюща сорвался откуда-то с высоты и повис перед нею, покачиваясь. Девушка, не колеблясь, ухватилась за него и слегка потянула. Плотная завеса из душистых цветов и зеленых блестящих листьев раздвинулась. Анья шагнула в проем и выпустила из рук лозу. Стена сомкнулась за ней. Перед Аньей струился ручей; хотя луна была скрыта за тучами, его струйки поблескивали и искрились отблесками, а по обоим берегам его естественным полукругом замыкали цветочные заросли. Вновь преисполнившись ощущением покоя, Анья подумала, что этот чудесный, укры­тый от всех уголок был послан ей духами в ответ на ее мольбы. Она тотчас же вознесла благодар­ственную триаду за то, что ей было ниспослано то уединение, в котором, без сомнения, было бы отказано тем, кто не умел говорить со стихией. А ей, хоть и далеко ей было до матери или Ивейна, даровано было умение.

Укрытая от мира, не опасаясь здесь ничьих любопытных взглядов, девушка распустила косы и пальцами провела по сияющим волосам. Затем отстегнула усыпанную жемчугом брошь, скреп­лявшую ее плащ у ворота. Он соскользнул с ее плеч, и Анья опустилась на мягкий, поросший мхом берег.

Смочив подол платья в прохладной воде, де­вушка освежила лицо и шею – тем сильнее ей захотелось освежиться самой. Тихий плеск воды вызывал нестерпимое желание окунуться в нее целиком. Но, сознавая, что Ивейн непременно отправится искать ее, если она слишком задер­жится, Анья поборола в себе это желание. Она и сейчас уже чувствовала приближение друида, вероятно, оттого, что ее сердце тянулось к нему. Ну что же, по крайней мере, она может умыться.

Хорошо это или плохо, но между Ивейном и девушкой, дорогой его сердцу, существовала незримая связь и жрец почувствовал, что она удалилась, стоило ей отойти от стоянки. Он тер­пеливо дожидался ее возвращения, пока ему не показалось, что Аньи нет уже слишком долго. Ивейн, правда, не ощущал, чтобы девушке гро­зила опасность, но чувства его из-за близости Аньи были теперь столь сумбурны, что он боялся на них положиться и тем подвергнуть ее ненуж­ному риску. Взяв посох и безошибочно чувствуя, где она, друид отправился вслед за ней.

Жрец редко удивлялся, но на этот раз его по­разило, что он нашел Анью таком месте, которое обычно скрыто от глаз тех, кто не обла­дает знанием друидов. Глядя на хрупкую фигурку, присевшую у воды, Ивейн недоумевал, как могла она попасть в это убежище. Быть может, охраняв­шие его духи природы признали в ней дочь жрицы друидов? Или она набрела на него случайно? Он знал, что это невозможно для тех, кто не умеет общаться с духами. Но после странного появления Киэра в такой же укромной пещере ему приходи­лось либо подвергать сомнению этот закон, либо опасаться, что вторжение саксонцев настолько ослабило природные силы, что теперь они позво­ляют то, чего никогда бы не позволили раньше.

Все эти серьезные мысли мгновенно вылете­ли у друида из головы при виде Аньи, скидыва­ющей длинное темно-зеленое платье: ее руки по­тянулись к горлу, развязывая тесемки рубашки. Девушка, похоже, собиралась снять с себя все, чтобы искупаться. Опасения из-за собственной нестойкости, терзавшие Ивейна, смешивались с яростно вспыхнувшим негодованием. Как могла она быть столь наивной, не думать об опаснос­тях, грозивших со всех сторон? Непосвященная, она, конечно, не знала о заговорах, скрывавших ее от хитрых и злобных взглядов рыщущих пов­сюду врагов и о коварном и подозрительном Клоде, шныряющем поблизости. Мало того, по опыту ей следовало бы догадаться о приближе­нии человека, представлявшего угрозу ее невин­ности, – самого Ивейна.

– Даже и не думай о том, чтобы опять ис­купаться здесь, в глуши, беззащитной.

При звуке голоса возлюбленного – низкого, бархатистого, грозного, – раздавшегося внезап­но так близко, Анья вздрогнула. К несчастью, мшистый берег речушки был влажный и сколь­зкий. Она упала на него, вернее, села с размаху, очень больно ударившись.

– Ох, малышка! – Ивейн бросился к ней и, опустившись на колени, обнял несчастную де­вушку. – Тебе больно? Это из-за меня?

Вопрос был излишним. Он и так понимал, что виновата во всем его несдержанность. И вот теперь эта маленькая, невинная чаровница стра­дает. Полный раскаяния, он сел и, положив ее к себе на колени, стал машинально поглаживать то место, которым девушка ударилась.

Конечно, обычно так успокаивают ребенка, но Анья не стала об этом раздумывать и, свер­нувшись клубочком, уткнулась в ложбинку у горла Ивейна. Страшась, что эта близость про­длится недолго, девушка закрыла глаза, безраз­дельно отдавшись нахлынувшим на нее ощуще­ниям. Касаясь шеи возлюбленного, запылавшей от ее прикосновения, она покрывала ее легкими, частыми поцелуями, все острее ощущая их сла­дость и кончиком языка пытаясь полнее вобрать ее. Анья почувствовала вкус его кожи и трепет, прошедший по горлу Ивейна от вырвавшегося из глубины его стона и, опустившись чуть ниже, нашла губами завязки его короткой рубашки-ту­ники.