пары лет, то судьба Форт-Росса оставалась неопределенной долгие годы. Построенная в исполнение замыслов Резанова, калифорнийская колония так и не оправдала возложенных на нее создателями надежд и не превратилась в русскую сельскохозяйственную утопию. Климат прибрежных территорий не слишком подходил для земледелия. Отчасти это компенсировалось успехами скотоводов, и тем не менее все время своего существования колония Росс оставалась дотационным предприятием с отрицательным балансом в 25–30 тыс. рублей в год.

К середине 30-х годов XIX века увеличение посевных площадей позволило наконец отправить в столицу Русской Америки 2000 пудов хлеба, но этот успех перечеркнуло чуть ли не полное истребление калана – за время последней промысловой экспедиции охотники «видели двух морских выдр, из которых добыли одну». Кроме того, основной рабочей силой в сельском хозяйстве Форт-Росса были насильно сгоняемые на поля аборигены, что грозило в скором времени вылиться в очередное вооруженное противостояние. Так, уже в 1838 году индейцы в качестве предупредительной меры начали истреблять на горных пастбищах принадлежащий русским скот. В 1839 году РАК и Компания Гудзонова залива подписали контракт, 4-я статья которого гарантировала российским поселениям на Аляске своевременное снабжение провиантом. После этого надобность в содержании убыточного калифорнийского поселения отпала окончательно.

В итоге правление РАК постановило упразднить колонию Форт-Росс, эвакуировать промышленные производства на север, а все остальное «продать жителям Сан-Франциско», потому что польза от нее «вообще совершенно ничтожна и несоизмерима тем жертвам, которые приносятся для ее поддержания». 13 декабря 1841 года Форт-Росс был продан некоему Джону Саттеру за цену в 30 тысяч долларов, с рассрочкой на четыре года. Однако даже на таких льготных условиях покупатель не смог выполнить взятых на себя обязательств. 17 августа 1846 года в ходе Американо-мексиканской войны Калифорния была присоединена к США, что сделало перспективы выплаты оставшейся части долга совсем уж туманными.

Впрочем, даже заплати Джон Саттер все 30 тысяч долларов без проволочек, эта сумма все равно не шла ни в какое сравнение с реальной ценностью приобретенной им земли. 24 января 1848 года вблизи принадлежавшей Саттеру лесопилки нашли золото. Это событие положило начало так называемой Калифорнийской золотой лихорадке. За последующие восемь лет старателями было добыто около 4000 тонн золота на сумму свыше 50 миллиардов долларов в современном эквиваленте. РАК и российскому правительству оставалось лишь горько сожалеть об упущенных возможностях – из всего этого богатства им досталось лишь около 90 кг драгоценного металла.

Калифорнийская золотая лихорадка привлекла в окрестности Сан-Франциско не только старателей, но и многочисленных коммерсантов. Когда в 1856 году поток золота иссяк, часть торговцев переключилась на скупку пушнины у индейцев. Дополнительный спрос пошатнул положение РАК и взвинтил цены, что привело к снижению доходов компании. Но главное, резкий приток населения на западное побережье континента и обрушившееся на «Золотой штат» богатство в одночасье изменило политическую обстановку в регионе и вынудило имперское правительство задуматься о будущем российских владений за океаном.

Первым о проблеме уязвимости Русской Аляски заговорил генерал-губернатор Восточной Сибири граф Николай Муравьёв-Амурский. В 1853 году он представил императору Николаю I докладную записку, в которой рассуждал о неизбежности распространения владычества Соединенных Штатов на весь Северо-Американский континент и о том, что ради поддержания хороших отношений между странами выгоднее добровольно уступить американцам Аляску, чем ввязываться в заведомо проигрышную борьбу за контроль над ней.

Разразившаяся вскоре Крымская война подтвердила правоту губернатора. Несмотря на то, что договор между РАК и Компанией Гудзонова залива предписывал сторонам соблюдение нейтралитета в случае войны между Россией и Великобританией, жители Русской Аляски всерьез опасались появления на рейде Ново-Архангельска английских военных кораблей. Тогда же, в мае 1854 года, состоялась первая продажа – фиктивная! – всей собственности РАК в Северной Америке ее давнему партнеру из Сан-Франциско. Обоснованием крайне рискованной сделки стала откровенная неспособность защитить российские владения в Новом Свете от объединенного флота союзников.

Пессимисты ошиблись – единственный на тихоокеанском фронте серьезный удар британцы нанесли по Петропавловску-Камчатскому, но по окончании войны тему продажи Аляски американцам уже вполне официально поднял великий князь Константин Николаевич. В письме от 3 апреля 1857 года он прямо предупреждал, что «Соединенные Штаты… возьмут у нас помянутые колонии, и мы не будем в состоянии воротить их». Впрочем, теперь к политическим соображениям примешивались и финансовые проблемы – бедственное положение имперского бюджета вынуждало срочно искать способы его пополнения. «Эту мысль стоит сообразить», – резюмировал предложение Александр II. Обдумывание столь важного вопроса отложили сначала до 1862 года, а затем, вынужденно, – до окончания начавшейся в США Гражданской войны.

Официальное предложение американской стороне купить российские колонии в Новом Свете за 7,2 миллиона долларов было сделано в марте 1867 года. 30 марта, после тщательных согласований, договор был подписан. Это произошло… в 4 часа утра – госсекретарь США Уильям Генри Сьюард не желал откладывать историческое соглашение ни на минуту. 3 мая договор был ратифицирован на чрезвычайной сессии Сената США, а 18 октября того же года в Ново-Архангельске под гром пушечного салюта спустили российские флаги и подняли американские. Передача собственности прошла, согласно воспоминаниям американского представителя, «в самой дружественной обстановке».

Иначе восприняли новость коренные жители Аляски. «Правда, что мы разрешили русским жить на нашем острове, но это не значит, что мы намерены отдавать его кому попало», – во всеуслышание объявил один из индейских вождей. Собственно, аналогичной позиции тлинкиты придерживаются и по сей день, считая сам факт продажи неправомерным. «Русские не выкупили наших земель и не отняли их силой на войне, а значит, не имели никакого права торговать ими как своей собственностью».

Не меньшее возмущение выказала и часть сотрудников РАК. Помимо того, что стоимость эвакуации всех русских семей «компанейскими и зафрахтованными кораблями» была оценена в 600 с лишним тысяч рублей, не все пожелавшие вернуться на родину успели сделать это до утраты в 1869 году РАК своих полномочий. Об остальных попросту забыли – имперскому правительству не было дела до сломанных судеб брошенных на краю света работных людишек…

Не обошлось без скандала и при выплате денег. Расследование Конгресса выявило, что российскому правительству по усложненной схеме были переданы лишь 7 миллионов 35 тысяч долларов. Судьба еще 165 тысяч остается предметом споров по сей день. При желании некоторые туманные намеки, сохранившиеся в мемуарах и письмах тех, кто непосредственно работал над договором, можно истолковать как свидетельство того, что пропавшие деньги пошли на лоббирование выгодного для России варианта соглашения, попросту говоря, на подкуп части конгрессменов. Эта версия весьма популярна в американской историографии, в особенности в анналах американской журналистики, но однозначных и бесспорных доказательств преступного сговора не