Англичанка осталась одна. Ее колотила все нарастающая внутренняя дрожь. Хаттерфорд сердилась на себя за эту слабость, но ничего поделать не могла. Она была сильно напугана.

«А ну, успокойся и соберись! Не смей распускаться! – обратилась к себе Хаттерфорд. – Ты же профессионал. Он хочет получить мой комментарий? Так он его получит!»

Когда через три часа к ней вновь заявился Василевский, работа была уже выполнена, кассета записана. Андрей внимательно проглядел готовый материал, довольно потер руки:

– Прекрасно, мисс Хаттерфорд! Вы сделали именно то, что я хотел, о чем просил вас.

– И, как видите, ничего лишнего, – фыркнула англичанка. Внешне Джулиана выглядела совершенно спокойно. – Вы же этого опасались, то есть того, что я попытаюсь дать знать о себе? Но, Эндрю, я же прагматик, мне вовсе невыгодна ссора с вами. Материал, который вы мне принесли, в самом деле сенсационен. Я хочу заработать на нем. Вы же прекрасно понимаете, что этот сюжет пройдет по всем основным мировым каналам! Зачем мне вредить самой себе? И я хочу, наконец, выбраться отсюда! Я несколько утомлена вашим гостеприимством. Вы ведь обещали мне, Эндрю...

Василевский удовлетворенно кивнул. Он рассчитал все верно! Еще бы: какой тележурналист откажется от такого материала?!

– Я выполню свое обещание, – сказал он, поднимая руки в успокаивающем жесте. – Но не раньше, чем, как вы изволили выразиться, этот сюжет пройдет по мировым каналам. Не обязательно по всем, мне и одного достаточно. Подскажите: как нам это организовать? С кем связаться, кому передать кассету?

– Я почти уверена, – задумчиво сказала Джулиана Хаттерфорд, – что в Абхазии уже несколько дней должен находиться один из сотрудников нашего московского представительства, мистер Эндрю Аббершоу.

– И что он здесь потерял? – мгновенно подобрался Василевский.

– Не что, а кого. Нас, – без улыбки ответила англичанка. – Меня и Майкла Белчера. А теперь ищет. Работа у него такая, он у нас в корпорации один из специалистов по, как бы это точнее выразиться, нештатным ситуациям. Я неплохо разбираюсь в порядках, принятых в компании. Наше с Майклом исчезновение не могло оставить руководство безучастным. Аббершоу должен быть здесь! Я помню номер его мобильного телефона, запишите, – Хаттерфорд продиктовала номер. – Аббершоу свяжется с топ-менеджерами корпорации. Вас это устраивает?

– Пожалуй, – после непродолжительного раздумья ответил Василевский. – По нештатным ситуациям, говорите? Хм-м... Любопытно.

Андрей Федорович Василевский не любил откладывать дел в долгий ящик, предпочитая ковать железо, пока оно горячо. Поэтому уже через полтора часа после своего разговора с Джулианой Хаттерфорд и просмотра кассеты он оказался на окраине Сухуми, за оградой той самой госдачи, где недавно побывал Эндрю Аббершоу. То есть в излюбленной и мало кому известной резиденции шефа абхазской тайной полиции, Айаса Саидовича Речуа. С момента завершения «акции», – нападения на российский военный городок под Гали, – прошли всего лишь сутки. Оперативно, ничего не скажешь!

Летняя абхазская полночь дышала в лицо Василевского влажной духотой. Даже ветерок, тянувший с недалекого морского берега, не спасал. Над Сухуми горели громадные, чужие, не похожие на русские, звезды. Смешанный запах жасмина, дикой розы и магнолии кружил голову не хуже глотка хорошего вина.

Андрея ждали. Два звероватого вида охранника встретили Василевского у ворот дачи. Оружие, двенадцатизарядный австрийский «штайр», с которым Василевский не расставался, пришлось сдать. Это неприятно удивило Андрея: что еще за сюрпризы? Но на прямой конфликт он не пошел, хотя, возникни у Василевского такое желание... Никаких шансов не было бы у подчиненных Речуа!

Василевский не собирался сам напрямую связываться с Эндрю Аббершоу. Тем более, что такая характеристика, как «специалист по нештатным ситуациям» его насторожила: знал Андрей, что обычно скрывается за подобными терминами. Нет, он задумал грамотную, четкую, как в шахматах, двухходовку. Кроме того, «музыку» заказывал отнюдь не англичанин, а как раз Речуа. Вот пусть и оплатит исполнение!

Василевский, сопровождаемый молчаливыми охранниками, поднялся на второй этаж особнячка, вошел в небольшую комнату, половину которой занимал громадный письменный стол. За столом, посверкивая стеклышками своего пенсне, восседал Айас Саидович. Выражение лица у него, надо отметить, было препохабное.

Рядом с Речуа, у торца стола, лежала очень крупная, внушительная в своем спокойствии палево-белая собака. Она равнодушно посмотрела на вошедшего в комнату Андрея, слегка приподняла губы, издала низкое, предупреждающее рычание.

«Кавказская овчарка, – машинально отметил Василевский. – Солидная псина. Из тех, что в одиночку с тремя волками справляется. Ого, клычищи-то какие, с ума сойти можно! И ведь даже не встает, зараза, видать, хорошо выдрессирована. Не просто так она здесь лежит, не похож Речуа на любителя животных».

– Оставьте нас! – по-абхазски приказал Речуа охранникам, а затем, перейдя на русский язык, обратился к Василевскому: Здравствуй, дорогой! Ну, молодец, ничего не скажешь! Где кассета?

Василевский молча пожал плечами, протянул кассету с записью «акции» и комментарием Джулианы Хаттерфорд.

– А где деньги? – мрачновато поинтересовался он. – Кстати, у меня есть телефон, по которому можно связаться с неким Аббершоу. Откуда я его взял? Не твое дело. Это нужный нам канал выхода на мировые средства массовой информации. Но ты получишь его только после окончательного расчета со мной.

Улыбка Айаса Саидовича стала сладкой, как сваренные в меду фрукты его родной Абхазии. Он жестом фокусника сунул руку под стол и вытащил оттуда старенький потрепанный портфельчик наподобие тех, с которыми детишки еще полвека тому назад в начальную школу бегали.

– Деньги? – Речуа широким жестом вывалил содержимое портфельчика на поверхность своего, смахивающего на небольшой аэродром, стола. – Изволь, дорогой, получи! Я же сказал: сделаешь – оплачу. Ты сделал. Я оплачиваю.

Пересчитав пачки зелено-черных купюр с портретами американских президентов, Андрей Василевский поднял потемневшие от гнева глаза на хозяина особнячка. Голос Василевского был полон ледяного спокойствия, но вот взгляд... Броневые плиты таким взглядом прожигать!

– Ты не обсчитался, милейший? – тихо спросил он. – Здесь почти вполовину меньше, чем мы договаривались. Как прикажешь такое понимать?

– А ты по базару походи, – с противным подвизгиванием произнес Айас Саидович. – Если найдешь того, кто даст больше, то я возражать не буду. Э-э! Ты, будь любезен, обойдись без резких телодвижений. Я знаю, ты и без пистолета меня убить можешь, голыми руками. Но в коридоре два охранника, а здесь собачка, видишь? Хороша болонка? Она специально натренирована, чтобы меня от всяких несдержанных личностей защищать. Так что и не пытайся даже, в момент глотку перервет.

«Места тут мало, – подумал Василевский, сжимая кулаки, – тесновато, а то бы я показал тебе, обезьяна очкастая, кто кому и что перервет! Учили меня, как с такими болонками управляться. Но... Охрана! Пока я с этой клыкастой тварью покончу, они нагрянут, прибегут на шум. Будь у меня „штайр“ с собой... Вот потому и отняли, знали, чем может дело обернуться. А у них оружие. Нет, не стоит. Слишком мизерные у меня шансы».