в полных латах и шлеме с длинным назатыльником, при мече, со щитом за спиной и комбинированной древковой жутью в руках, совмещавшей в себе копьё, клевец и боевой молот. Право слово, хоть бы постыдился, подлец, а то как на дракона собрался. Но, видимо, правила подобное позволяли. Во всяком случае, ни у собравшихся зевак, ни у арбитра на вышке вопросов это не вызывало.

— А с чего ему не пользоваться тем, что по классу дано? — удивилась моим вопросам Кая. — Он рыцарь. Использовать разное железо по обстановке — как раз его специальность. Было бы нечестно выпускать его против паладина с чем-то одним, учитывая, что наши обеты наоборот выбор оружия ограничивают.

— То есть, все паладины носят меч, как у тебя? — спросил я.

— Нет, — ответила Кая. — Это от покровителя зависит. Я служу Виктрану, так что у меня был выбор между полуторником, парными мечами и двухклинковой глефой. У других богоподобных иначе.

Знаете, бывает такое ощущение, когда разрозненные детали вдруг феерично складываются в единый пазл? Вот именно его я в тот момент и испытал. Да таким знатным образом, что не смог промолчать.

— Вот джедаелюб ведь! — воскликнул я. — А как пел-то? «И не захочешь, а всё равно узнаешь», ага-ага. Зараза скрытная.

— Максим, — Кая отреагировала на мой эмоциональный выплеск несколько напряжённо, — я понимаю, что с моим покровителем вы общаетесь без церемоний, и знаю, что он принимает это. Но иногда твои слова звучат попросту неуважительно.

— Ты наверняка не поверишь, — ответил я, — но в моей родной культуре даже грубая фраза вроде «ай да сукин сын» может означать восхищение. Хотя, не важно. Если ты разозлилась — это даже хорошо. Теперь направь всё это на того рыцаря недоделанного и порви его. Ты круче всех, и ты это сможешь. Ну, только и впрямь насмерть не убей.

— Ты неисправим, — сказала Кая, натягивая шлем и опуская забрало. — Но, наверное, это даже хорошо. А теперь помолчи немного.

Помните, я упоминал, что сигнала к старту в местных дуэлях предусмотрено не было? Так вот, даже зная это заранее, я всё равно ощутил внутренний протест, когда рыцарь атаковал нас сразу же, как только мы перемахнули через ограду. Как-то это, простите, не по-рыцарски было. Впрочем, Кая к такому была готова, и внешне легко поймала окованное древко на сильную часть меча — то есть, ту, что над самым перекрестьем. Ну, то есть, именно что только внешне оно и было легко. На деле же я понял, почему более короткий и широкий меч был хорошим выбором для этого боя, хоть поначалу я и переживал немного на этот счёт. Удар вышел ну очень мощный, и меч поуже не факт, что выдержал бы его. Равно как и мечом подлиннее было бы непросто сразу же контратаковать рубящим в бок. Который наш противник, впрочем, успел отбить, хоть это и показалось мне чем-то невероятным.

— Хорошо, — мысленно произнесла Кая, навыком разорвав дистанцию. — Клинок ведёт себя именно так, как я думала.

Я промолчал, хоть это замечание и вызвало у меня ряд вопросов. Кая тем временем ринулась в новую сшибку. Рыцарь попытался сохранить более удобное ему расстояние, подняв свой дрын в верхнюю позицию параллельно земле и обозначив атаку копейным остриём на наш горжет. Кая, отмахнувшись мечом от его выпада, была вынуждена сбить темп атаки, но всё же прорвалась в мертвую зону, где оставалось лишь отоварить противника в ничем не защищённый бок. Однако, на пути меча вновь каким-то чудом возникло древко. Что Кая восприняла, как должное, тут же быстро ударив сверху и снова сбоку. С тем же результатом — уж не знаю, как, но рыцарь совершил невозможное, сумев парировать оба удара. Да ещё и перехватить инициативу, вынудив Каю опять отскочить назад парой нереально быстрых взмахов.

— Ещё и противник неплох. Нам везёт, тебе не кажется?

И я снова промолчал, даже несмотря на прямо заданный мне вопрос. В конце концов, меня же прямым текстом об этом просили, не так ли? Не говоря уже о том, что отвлекать сейчас мою носительницу от боя было не самым хорошим решением.

В третьей сшибке инициатором выступил уже рыцарь, парой приставных шагов сокративший разделявшее нас расстояние и обрушивший на Каю серию стремительных уколов. Что явилось бы огромной проблемой, будь у него обычное копьё. Однако, торчавшие в разные стороны молот и клюв, казалось, сами приглашали к встречным ударам по ним, призванным остановить атаки, в ином случае ставшие бы фатальными. Что, впрочем, только в моём описании сейчас звучит легко, а тогда я этих ударов толком и не разглядел. И тем более не понял, в какой момент Кая успела сбить напраленное на неё остриё вниз и добавить по нему ногой, обезоруживая противника. Последовавшая контратака, правда, разбилась о щит, перекинутый из-за спины на какой-то невероятной скорости, а затем и нам и вовсе пришлось ретироваться, уходя от меча, момент извлечения которого я и вовсе упустил.

— О, а я тоже ничего. Кажется, полученное тобой усиление и на меня распространилось, прежде я бы доводила его до щита несколько дольше.

И вот тут я не выдержал.

— Хватит! — крикнул я. — Заканчивай! Ты только и делаешь, что болтаешь! Может, отнесёшься к этому немного серьёзнее?

— Так ещё не всё проверила! — попыталась возразить Кая. Но тут же смекнула, что моё терпение не безгранично. — Ладно, поняла. Заканчиваю.

И в следующий момент мне даже стало немного жаль рыцаря. Удары, по сравнению с которыми всё, что было прежде, тянуло лишь на разминку, посыпались на его щит, как из рога изобилия. В те же редкие моменты, когда он умудрялся каким-то чудом сунуть меч в просветы посреди обрушившейся на него стальной бури, Кая будто бы исчезала — с тем, чтобы вновь атаковать противника в том же стиле, но с другого направления.

Уже на третьем заходе рыцарь оступился и упал назад. Каю это, однако, не остановило, и она продолжила лупить по щиту, пока у противника, наконец, не закончились силы. Тогда паладинша совершила выпад, который рыцарь уже никак не успевал заблокировать. И остановила меч ровно в тот момент, когда его остриё уже почти коснулось прорези в забрале противника.

— Стоп! — запоздало крикнул судья, пытаясь предотвратить неизбежное, на его взгляд, смертоубийство. И, услышав это, рыцарь наконец позволил себе свободно распластаться по песку дуэльного круга. То, что это означало его официальное поражение, ему, кажется, было абсолютно всё равно. В этот момент он воспринимал огромным успехом уже то, что остался жив. Ну, то есть,