B. Шубарт выделяет четыре архетипа – гармонический, аскетический, героический и мессианский. Героический человек, по его словам, «видит в мире хаос, который он и должен упорядочить своей преобразующей силой. Героический архетип характерен для прометеевской эпохи, когда миру ставятся цели, определяемые самим человеком. Так чувствуют Древний Рим, романские и германские народы Нового времени». Шубарт полагает, что эпохи меняются и меняются свойственные им доминирующие архетипы. Сегодняшняя эпоха – прометеевская, следующая – иоанновская с присущим ей мессианским архетипом, свойственным, по его мнению, именно для русских.

Возможно, что иоанновская эпоха уже началась.

C. Хантингтон, к примеру, отмечает, что с 80-х годов ХХ века во всем мире происходит подъем религиозного сознания, т. е. религиозное возрождение. «Чем можно объяснить это всеобщее религиозное возрождение? Естественно, в разных странах и цивилизациях оно обусловлено различными факторами. И все же было бы неверно полагать, что большое количество разнообразных причин привело к одновременным и схожим последствиям в большинстве частей света. Глобальный феномен требует глобального объяснения (выделено мной. – К.П.)»[142].

Россия, после того как она отбила первый натиск прометеевских общечеловеков в начале XVI века, претерпела их второе нашествие в период царствования Петра I. Обстоятельства этого нашествия хорошо известны. В. Шубарт замечает о некоторых изменениях, произошедших в Русской Церкви в это время: «Православная Церковь в основе своей терпелива. Она отрицает насильственное распространение своего учения и несвободу совести. Свое поведение она меняет только со времен Петра I, когда, подпав под верховную власть мощного государства, она допустила ущемление им своих благородных принципов»[143].

Именно в период правления Петра I состоялось очередное переписывание российской истории, тогда же, очевидно, было уничтожено множество уникальных исторических документов, о чем можно догадываться по некоторым свидетельствам. К примеру, Якоб Рейтенфельс в конце XVII века упоминает очень ранние русские летописи, которые (как это и следовало ожидать) не дошли до нас: «В 552 году руссы вспоминают в своих летописях (выделено мной. – К.П.), что они выступили против императора Юстиниана в качестве союзников царя Тотилы вместе с соседями – готами из Скандинавии, что подтверждает и Димитрий, посол московский к папе Клименту VII»[144]. Кроме того, Рейтенфельс упоминает еще и некие «китайские летописи», повествующие о происхождении «татар», но откуда в конце XVII века при дворе московских государей могли появиться подобные документы, да еще и переведенные на русский язык, ответить очень сложно.

Тем не менее прометеевская экспансия времен Петра I, хотя она и была достаточно масштабна, не имела особых последствий для народного духа великороссов. Она произвела определенный переворот только в верхних слоях российского общества. Отсюда идет вот уже трехсотлетний раскол между русским народом и беспородной российской либеральной интеллигенцией.

Третий натиск, не менее сильный, чем при Петре I, попытались осуществить большевики (особенно усердствовало их левацкое крыло – троцкисты), но и здесь главная их цель оказалась не достигнута. Прометеевский человек в России не восторжествовал. Что касается троцкистов, то их в 30-е годы ХХ века частью расстреляли, частью отправили в лагеря. Последнее оказалось ошибкой, поскольку некоторые из них выжили. Сейчас мы вновь обратимся к мнению В. Шубарта: «Каждый раз, как только прометеевская волна заливала Россию, ее народ немедленно, инстинктивно чувствовал, в чем дело»[145]. В. Шубарт ошибся в одном, он считал, что «вероятно, большевизм является последней грандиозной, обреченной на провал попыткой насильственно насадить на русской почве прометеевские фантомы»[146].

Троцкистская волна оказалась не последней. Плоды разрушительного действия четвертой волны русский народ пожинает сегодня, адаптируя Интернет в свою внутреннюю жизнь. Столкнется ли российская цивилизация с пятым натиском, сказать сложно, возможно, что именно нынешний, т. н. либеральный, является последней попыткой России стать частью Европы. Увы, экономическое значение Запада в настоящее время падает, а с ним уменьшается и его культурная привлекательность.

Вопрос об источнике прометеевских волн и организаторе всех реформационных натисков на Россию весьма сложен. Факт есть факт, в России присутствуют собственные носители прометеевских взглядов и имеется своя почва для их распространения. Однако следует признать, что силы Реформации в нашей стране весьма незначительны и хотя инициатива в осуществлении того или иного реформационного проекта исходит от туземных носителей, самостоятельно и без помощи сторонних сил они мало на что способны. Этим обстоятельством объясняется, к примеру, тесное взаимодействие с Западом того же М. Горбачева и так называемых перестройщиков.

Очевидно, что конкордат с сатаной навязывается России и не является вопросом ее внутреннего выбора. Как только в России укрепляются основы русского порядка, бесноватую часть общества достаточно жестко усмиряют и дисциплинируют. Какое-либо техническое и организационное развитие в нашей стране происходит только вслед за данным усмирением и дисциплинированием. Так, индустриализация в СССР началась после организационного и идейного разгрома троцкистов. Пример России это пример того, что научно-технический прогресс возможен и без заключения конкордата.

Общая, а не только российская, ситуация выглядит следующим образом. Не так давно С. Хантингтон подвел промежуточные итоги почти пятисотлетней цивилизационной войны Запада с человечеством: «Во время европейской экспансии андская и мезоамериканская цивилизации были полностью уничтожены, индийская, исламская и африканская цивилизации покорены, а Китай, куда проникло европейское влияние, оказался в зависимости от него. Лишь русская, японская и эфиопская цивилизации смогли противостоять бешеной атаке Запада и поддержать самодостаточное независимое существование»[147].

И все-таки…

Следует признать, что советолог Р. Пайпс определенно заблуждался, когда утверждал, что русская культура не имеет ничего общего с культурами Европы. В том-то и дело, что она имеет с ними очень много общего. Было бы странно утверждать, что славянская польская культура является европейской, а славянская великорусская – нет. Некоторые, не обремененные знаниями, люди доказывают, что великороссы это ославяненные финно-угры. Что же, попробуем согласиться с этим утверждением. Предположим, что так оно и есть. Тогда встает следующий вопрос, а является ли европейской венгерская культура? Венгры это угры. А финская культура? А эстонская? Безусловно.