– Поэтому мы только всё усложняем? – поняла она.

– Верно.

– Да. Верно, – не особо довольно подтвердил Арнео. – И раз обсуждение закрыто, то продолжу свой ответ. Итак, почтенный Далсинор, они у нас увесистые булыжники. А вы для меня и того больше будете… Как могучие горы Амонранда! О!

Хранитель мира явно привирал. Поднял бы он гнома. В его силах это было. И нас поднял бы безо всяких передышек. Но мне пока не было нужды сообщать, что озвученные пределы подходят разве что уровню Соискателя третьей ступени. Да и Далсинор от сравнения с Амонрандом расцвёл словно весенний цветок.

– Для гнома не проблема повыше забраться! – сказал он, хохотнув, и, достав свои странные крючковатые приспособления, которые уже использовал ранее, начал шустро карабкаться первым.

Выглядел со стороны коротенький подъём нелепо и смешно. Тело гнома ритмично подпрыгивало вверх и вниз. Его доспехи бряцали громче обычного, а перекинутая через плечо длинная борода больше напоминала обезьяний хвост.

– Умора, да? – задорно шепнул Арнео и с задором толкнул меня локтем. Глаза хранителя мира при этом неотрывно смотрели на металлическую скачущую блоху, поэтому я не стал делать никакого замечания по поводу прикосновения к себе, а вежливо утвердительно кивнул и ненавязчиво отодвинулся на шаг в сторону.

– Элдри, – обратился я к девочке. – Если я тебя подсажу себе на плечи, сама заберёшься?

– Не знаю, – неуверенно ответила она, но Далсинор, повиснув на миниатюрной кирке, помог ей определиться:

– Давай. Я подам тебе руку.

– Тогда смогу!

В считанные мгновения Элдри оказалась наверху, и я потребовал у Арнео:

– Теперь возноси меня.

– Да с чего вдруг? Хрен тебе. Я, мать твою, первый!

– Ты часто устраиваешь детские соревнования, используя для достижения победы в них ненормативную лексику?

– Ладно, уймись. Меня порой прорывает, когда я на нервах. Так‑то я добрый и уступчивый, – тут же смутился Арнео и, прекращая дурачиться, примирительно добавил. – Давай, ты первый?

– Хорошо.

Его умозаключение меня устроило, и вскоре все мы двинулись к лестнице. Однако, стоило нам спрыгнуть на неё с выступа, как Арнео кашлянул и сказал то, что заставило меня серьёзно удивиться:

– Ты уж извини за грубость, Странник. Я и правда не был готов к тому, что здесь обнаружу, а злость и растерянность не лучшие спутники вежливости.

– Эмм. Насколько я знаю, такие вещи говорят, чтобы скинуть эмоциональный груз. Тебе стало легче?

– Вот сначала да, но теперь нет такой яркой уверенности.

– Признавать свои ошибки неприятно, но правильно, – сделал вывод я. – Продолжай в том же духе.

– Эй! – возмутился он. – Это типа я раскрыл тебе своё нутро, и это всё, что ты можешь сказать?!

– Ты раскрылся. Тебе стало легче. Я тебя похвалил… Ещё что-то надо, что ли?

– Божечки мои! – схватился за голову Арнео и взъерошил себе волосы. – Нам с тобой, мой мальчик, надо всерьёз заняться твоей родословной.

– Мне это ни к чему.

– А мне к чему! Я обязан исключить всё возможное распространение гена твоей уникальности. Второго тебя ни один мир не выдержит!

– Не знаю, что там про миры, но дважды в Амонранд я ни одного из вас и под угрозой новой Ночи Бездны не впущу, – тихо проворчал гном, и мне осталось лишь обиженно отвернуться.

Вот чем я им всем не угодил на этот раз?

Однако вопрос занимал меня не долго. В конце концов, в комплименты на свой счёт я верил больше, чем в оскорбления.

Глава 9

Подъём по лестнице не стал сродни восхождению на самый высокий и крутой пик на свете, как я предполагал. Ранее натянутая верёвка значительно ускорила и обезопасила процесс, равно как и слаженная взаимопомощь. И подобное вызвало воодушевление у моих спутников. Так что, недовольным по результату остался разве что я. И то только потому, что непроизвольно сделал вывод, что за недели пребывания в этом мире прикосновений к моему телу произошло больше, нежели за все бесконечные годы прямого служения Хозяевам. А мои рефлексы по-прежнему возражали против получения удовольствия от приближения чужой плоти к моей собственной! Да и какое удовольствие? Ладно бы симпатичная девица ластилась. Но нет! То мощная лапа гнома бесцеремонно за шиворот хватает, когда бог мог бы и пролевитировать немного. То божественная длань по плечу нагло треплет вообще безо всякого повода.

…Вот как сейчас!

– Мы справились! – довольно сказал Арнео, после чего положил свою руку мне возле шеи, и зачем-то стукнулся лбом о мой лоб.

Я попытался усмирить раздражение представлением, что всё это проделала некая пресловутая симпатичная девица, но вымышленная кокетка никакой симпатии не смогла вызвать. Наверное потому, что лицом она крайне походила на Арнео, а мне хотелось подчистить его родословную не меньше, чем ему мою.

– Прекрати уже до меня дотрагиваться! – наконец не выдержал я, хотя для возражений было поздновато. Остальные уже двинулись к месту, где мы не так давно устраивали привал.

– А? Чего? – не понимая, обернулся Арнео.

– Ты же знаешь, что я терпеть не могу чужие прикосновения!

– А, вот в чём дело, – с широкой улыбкой ответил он. – Конечно, я знаю. И, думаю, ты сможешь прочувствовать разницу. Заметь – не нравятся они тебе. А мне нравится, когда ты немного несчастен.

Я впал в лёгкий ступор от того, что кто-то напоказ отказывался ценить моё личное пространство. А потому смог только в детском крикливо-приказном тоне произнести:

– Ты не должен так делать!

– Почему это я должен уносить из твоей жизни какую-то там проблему, мой хмурый мальчик? – по-хамски рассмеялся бог. – Это твоя проблема. Только твоя! И не хочешь носиться с ней, как курица с тухлым яйцом, так тебе прекрасно известно, как легче всего решаются нюансы подобного рода. Начинаешь сравнивать, акцентируешь внимание на иных доводах, приходишь к другим выводам и, в конце концов, меняешь своё отношение.

– Меня устраивает моё отношение. Так что я всё также считаю…

Указательный палец Арнео с силой уткнулся мне в грудь, заставляя замолкнуть посреди фразы.

– Точка зрения нужна лишь для того, чтобы с комфортом ей воспользоваться и перейти к следующей. Иначе можно так и остаться слепцом, искренне считающим себя зрячим. Если ты не способен менять взгляды, то ты не умеешь мыслить.

Внезапно бог расслабился и в глазах его промелькнула хитринка. Мне она сразу не понравилась, но пока я не мог определиться чем именно, мне оставалось только молчать и наблюдать. Поэтому из последующего спектакля я не упустил ни мгновения. Арнео очень натурально нахмурился. Так, слегка. А затем отстранился от меня и неуверенно