Джонни усмехнулся.

– Конечно нет, – возразил он. – Он очень добрый, светлый чувак. С ним весело делать все – и в барах пить, и в церкви грехи отмаливать. Почти каждая наша встреча заканчивается невероятной историей. В последний раз Милош начал приставать к замужней женщине. Переспал с ней в том же баре, в тот же день. Я сидел за стойкой, когда заметил разъяренного мужчину, а потом услышал его разговор с друзьями. По описанию «этого ублюдка» я понял, что говорят о моем цыгане. Трое мужиков готовы были спустить с него шкуру, как только он высунется из туалета. Я позвонил Милошу и предупредил его. – Джонни рассмеялся. – Ты когда-нибудь видела, как из маленького окошка лезет женщина с пышной грудью и большой задницей? Она свалилась, как коровья туша, я чуть спину не надорвал, когда ее ловил. Второй этаж все-таки…

– Это ужасно!

– О нет, это надо было видеть! Я смеялся все время, пока пунцовый Милош, держащий ее за руки, не крикнул: «Я ее сейчас уроню!»

Эстер подавила улыбку, вглядываясь в беспечное лицо Джонни. Радуется как ребенок. Потом она попросила показать комнату, в которой можно переодеться.

Джонни проводил Эстер в свою спальню на втором этаже. Это была единственная комната здесь, но она была размером с зал! Еще одна лестница выходила на террасу.

Огромные окна в большом количестве были распахнуты настежь. Много света! Нет, невероятно много света, так, что слепит глаза! Широкая, но все же изящная белая кровать стояла ближе к северной стене, а за ней высились стеллажи с одеждой. Выглаженные классические костюмы расположились вместе с черными майками, в которых Джонни неизменно любил ходить. В прозрачных выдвижных ящиках виднелась всевозможная обувь, чистая и блестящая, будто не ношенная ни разу. Ремни, аккуратно свернутые, разложены по местам рядом с галстуками и бабочками. И много джинсов. Неисчислимое количество черных джинсов. По правой стене от кровати висели узкие картины с изображениями людей. У них не было четких очертаний и даже лиц, но пропорции фигур были близки к женским – мягким, округлым и плавным. На длинной навесной тумбе под телевизором Эстер увидела небрежно брошенные книги – Гарольда Роббинса «Город греха» и Эрнеста Хемингуэя «По ком звонит колокол». Она взяла одну из книг в руки и, немного повертев ее, положила на место.

«Читает. Это хорошо», – подумала Эстер и натянуто улыбнулась. Во всем блеске щегольской спальни не было ничего, что могло бы напомнить ей о Джеке. Он всегда одевался невзрачно и практично. Но воспоминания о недавнем расставании были навязчивы, им не требовались особенные условия, чтобы врезаться в сознание, как заноза, и продолжать свербеть. С тупым чувством вины Эстер бесцельно бродила по комнате, пока не остановила взгляд на чемодане, который требовалось разобрать.

Эстер переоделась в летнее белое платье, немного мятое, первое, что попало ей под руку. И стоило ей сесть на кровать, как одиночество тут же нарушил Джонни. Он с шумом ворвался в комнату, скользя черными ботинками по полу. Удивительно, как быстро восстановился его организм после вчерашней гулянки.

– Я готов. Пойдем, – сказал Джонни и, схватив Эстер за руку, потащил ее к входной двери.

Джонни быстро сбежал по лестнице, увлекая за собой Эстер, и выскочил на жаркую пустую улицу Лос-Анджелеса.

Погода не переставала радовать. Полуденное тепло сменилось влажным зноем. Воздух потяжелел, стал липким и неприятно обволакивающим. Животные, вынужденные в это время находиться на улице, прятались под пальмовыми листьями и в клумбах с высокими цветами. Но даже в тени людям со слабым сердцем пришлось бы непросто – настолько жаркий день выдался сегодня.

Джонни что-то весело мурлыкал под нос и выглядел совершенно довольным.

– Куда мы идем? – хмурясь от яркого света, спросила Эстер.

– В одно из моих любимых мест со свежими морепродуктами. Я хочу устриц. Больших свежих устриц с лимоном. Надеюсь, ты их любишь.

– Не сильно. Но не переживай, я найду какую-нибудь жареную рыбу, – отрешенно сказала Эстер.

Джонни кивнул, но замедлил шаг.

– Ты грустная, – констатировал он и вовсе остановился. Джонни повернул Эстер к себе лицом и посмотрел ей в глаза. – Нет. Все, что ты сделала, – не ошибка. Ошибкой было бы, если бы ты не приехала. Я очень переживал, что тебе не хватит смелости.

Эстер слабо улыбнулась в ответ, и Джонни продолжил уверенно шагать вперед.

– Хочешь, я сделаю ради тебя что-нибудь сумасшедшее? – весело спросил он и испытующе посмотрел на Эстер.

– Прыгнешь со скалы?

– Нет. Лучше.

– Только если мне не придется участвовать в этом лично.

Джонни не дослушал условие, при котором ему позволялось совершить подвиг. Он добежал до кирпичной стены ближайшего дома, игнорируя сигналящие машины, и воровато осмотрелся по сторонам. Джонни легким движением закинул ногу на приколоченную к стене букву В, которая являлась частью названия магазина Bobby. Вертикальная вывеска позволила Джонни сделать и следующий шаг вверх, приняв на себя вес тела художника. Джонни, стараясь удерживать равновесие, медленно переставил ногу в О и, оттолкнувшись от нее посильнее, запрыгнул на балкончик первого этажа. О приняла основной удар на себя и, отцепившись от стены, с грохотом шлепнулась на тротуар.

Джонни так крепко вцепился руками в чугунные столбики балкона, что кончики его пальцев побелели, он постарался подтянуть тело наверх.

– Что ты делаешь? Что ты, черт возьми, делаешь? – снизу раздался нервный голос Эстер. Она подбежала к магазину и хмуро посмотрела на ноги Джонни, повисшие над входом в магазин.

Рядом с Эстер собралась небольшая толпа студентов, проходящих мимо. Они отпускали веселые шутки про Джонни, а некоторые из молодых людей даже начали делать ставки, сможет ли Джонни вскарабкаться на балкон.

– Дарю тебе впечатления, – напряженным от натуги голосом отозвался Джонни.

Мышцы на его руках напряглись, а на лбу появилась испарина. Джонни выдохнул, собрал все имевшиеся в запасе силы и ухватился за перила, несмотря на то что руки его продолжали все время соскальзывать вниз. Джонни изогнул спину и наконец, коснувшись ногами бетонного пола, победоносно выпрямился и горделиво осмотрел собравшихся внизу людей.

– Я дарю этот цветок тебе – девушке, которая не побоялась поступить безрассудно, но все же правильно, – громко сказал Джонни, бросая заговорщицкий взгляд на Эстер.

Его целью была розовая, пышно цветущая гортензия, стоящая на столе у самого края балкона. Джонни одной рукой схватил горшок с цветком, а второй продолжал держаться за перилла.

Толпа студентов начала весело гудеть и радостно аплодировать романтику. Эстер было неловко и приятно одновременно. Ее губы скривились в запоздалой улыбке, которая появляется раньше, чем