– А Дик? Ты сказал, что вы потеряли Дика.

– Он был на судне, я готов в этом поклясться. Но мы отвернулись к парням, которые сообщили нам, что мятежники уже в Тайуордрете, а потом провожали взглядом Джо Гренвила, который пустился вплавь вместе со своей лошадью. Видит Бог, Онор, это самый дерзкий поступок из всех, которые когда-либо совершал юный Джо, ибо между Полкеррисом и песчаными отмелями течение очень сильное. И только потом Ашли, учитель, позвал Дика, но его нигде не было. Мы обшарили все судно – от носа до кормы, – но так и не нашли его. Его не было и на причале. Его не было. Боже мой, Онор, что же нам теперь делать?!

Я чувствовала себя такой же беспомощной, как и он, и пришла в полное отчаяние оттого, что не сумела выполнить свою задачу. От мятежников же нас отделяло не более двух миль.

– Где сейчас судно? – спросила я.

– Стоит за Гриббеном и ждет моего сигнала, – сказал Джон. – А этот тупица-учитель на борту только и думает, как бы поскорее очутиться в Сент-Мосе. Даже если мы сейчас и найдем мальчика, боюсь, Онор, будет уже слишком поздно.

– Обыщите все прибрежные скалы, – посоветовала я. – Сады, парк, луг. Говорил ли мальчик с кем-либо в дороге?

– Не знаю. Думаю, нет. Я слышал только, как Фрэнк Пенроуз его уверял, что сегодня вечером он увидит отца.

Этого-то я и боялась. Одно неосторожное слово – и Дик сбежал с корабля, как ребенок, который не хочет идти в школу. Мне ничего не оставалось, как приказать Джону приступить вместе с Фрэнком Пенроузом к поискам, не говоря никому ни слова о том, что случилось. Затем я позвала Мэтти и велела выкатить меня на дорогу на насыпи.

С высоты холма, откуда прекрасно обозревались окрестности, я увидела, как Фрэнк Пенроуз и Джон Рашли пересекли парк, выехали в поле и разъехались в разные стороны. Я опасалась, как бы мальчик не утонул и с наступлением прилива его тело не обнаружили плавающим на воде лицом вниз у подножия скал Полкерриса. Судно исчезло, и я подумала, что оно должно быть уже на западе, где-то между Полкеррисом и Гриббеном.

Мэтти катала меня взад и вперед по дороге на насыпи. Вокруг – ни души. Только коровы, пасущиеся вдали, на холмах, да колышущиеся под легкими порывами бриза хлеба на горизонте.

Я послала Мэтти за плащом, ибо ветер усиливался и становилось прохладно. Вернувшись, она сообщила мне, что парк заполняют беженцы – женщины, дети, старики, – все с котомками на спинах и все просят дать им приют, поскольку дорога на Труро перекрыта, везде – мятежники. Моя сестра Мэри в полной растерянности, не знает, что делать, и многие уже разводят костры в заповедном лесу и устраиваются на ночлег.

– Когда я сейчас выходила из дома, – говорила Мэтти, – во дворе остановилась повозка, запряженная четырьмя лошадьми, и сидевшая в ней дама попросила приютить ее и двух ее дочек. Я услышала, как их слуга сказал, что они провели в дороге десять часов.

Я в душе поблагодарила Бога за то, что мы не поддались панике, как эти несчастные, и остались в Менебилли.

– Возвращайся назад, Мэтти, – сказала я, – и посмотри, чем ты можешь помочь моей сестре.

Не прошло и десяти минут после ее ухода, как я увидела вдалеке две мужские фигуры, двигавшиеся в мою сторону через поле. Один из них, заметив меня на дорожке, помахал рукой, другой же он крепко держал своего спутника.

Я узнала Джона Рашли. Вместе с ним был Дик.

Когда они подошли ко мне, я увидела, что одежда на мальчике мокрая, лицо и руки расцарапаны и кровоточат. Однако на сей раз он, похоже, не придавал значения виду крови и вызывающе смотрел на меня.

– Я не поеду, – произнес он. – Ты меня не заставишь.

Джон Рашли покачал головой и обреченно пожал плечами.

– Ничего не поделаешь, Онор. Придется его оставить здесь. У побережья сейчас сильный прилив, и я дал сигнал судну поднять паруса, пройти залив и высадить учителя в Меваджисси или Горау, и пусть он там выкарабкивается как знает. А парнишку я нашел у скал в миле от Полкерриса – он три часа находился по грудь в воде. Одному Богу известно, что подумает сэр Ричард, когда узнает, как мы опростоволосились.

– Не важно, – сказала я. – Если мы еще когда-нибудь с ним увидимся, я возьму это на себя. Пусть мальчик вернется домой вместе со мной и наденет сухую одежду, все остальное потом.

Моя прогулочная дорожка в Менебилли находится, я уже говорила, на возвышенности, и оттуда открывается живописный вид как на запад, так и на восток. В тот момент, не знаю почему, я посмотрела в сторону прибрежной дороги, которая спускается из Комба и Фоя в Придмут, и увидела на горизонте в долине силуэт одинокого всадника. К нему подъехали другие, на секунду остановились, затем все двинулись вниз по узкой тропинке к морю. Джон их тоже увидел, ибо наши взгляды встретились, и какое-то время мы молча смотрели друг на друга. Дик стоял между нами, потупив глаза, и стучал зубами.

В былые времена Ричард не упускал случая подшутить над моей южной кровью, такой вялой, утверждал он, по сравнению с той, что текла в его, жителя северного побережья, жилах, однако могу поклясться, что соображала я в ту минуту быстрее, чем это когда-либо удавалось ему самому.

– У тебя есть отцовские ключи? – спросила я у Джона.

– Да.

– Все?

– Все.

– С собой?

– Да.

– Тогда отопри дверь летнего домика.

Он подчинился, не задавая лишних вопросов, – слава богу, отец приучил его к порядку и дисциплине, – и вскоре мы все трое оказались на пороге домика перед настежь распахнутой дверью.

– Вытащи циновку из-под стола, – приказала я, – и приподними плиту.

Он с недоумением посмотрел на меня, однако сделал все, как я сказала, не промолвив ни слова. Когда циновка была убрана, а плита – сдвинута, нашим взглядам открылась лестница.

– Ни о чем меня не спрашивай, Джон, – попросила я его. – У нас мало времени. Подземный ход соединяет эту лестницу с домом. Бери Дика, поставь на место плиту и ползи вместе с ним к другому концу туннеля. Вы попадете в комнатушку, похожую на келью, и там увидите другую лестницу. В конце ее, наверху, есть дверь, кажется, она открывается изнутри. Только не вздумайте ее открывать, пока я не подам вам знак из дома.

– Комната, смежная с твоей? – спросил он. – В ней жил мой дядюшка Джон?

– Да. Дай мне ключи. Побыстрее.

За Дика можно было уже не волноваться. По моему поведению он понял, что опасность совсем рядом и о новом побеге не может быть и речи. Он юркнул в дыру, как испуганный кролик в свою норку. Я проследила, чтобы Джон не забыл положить циновку обратно на плиту. Спускаясь вслед за Диком, он поставил плиту на место у себя над головой и исчез. В летнем домике стало так же пусто и тихо, как и пять минут назад. Я наклонилась из кресла, повернула ключ в замке и положила его в карман платья. Я посмотрела на восток: на горизонте больше никого не было. Солдаты, очевидно, уже дошли до бухты. Они напоят лошадей у мельницы, затем поднимутся по противоположному склону и минут через десять будут в Менебилли. Пот струился по моему похолодевшему лбу, пока я ждала Мэтти, – бог знает, когда она еще появится. Казалось, я бы отдала в тот миг все за один стакан бренди.