Вдали, на освещаемых холмах, я видела Фрэнка Пенроуза, продолжавшего искать Дика, а к западу, на лугах, одна из работниц фермы созывала коров, не обращавших внимания на поднимавшихся по склону всадников.

В эту минуту за мной прибежала моя крестница Джоан. На ее хорошеньком личике читалась тревога, мягкие волосы развевались на ветру.

– Они идут, – затараторила она. – Мы видели их из окна. Их очень много, все на лошадях, скачут сюда через парк.

Она всхлипнула и покатила мое кресло с такой скоростью, что я сама, охваченная паникой, не могла больше думать ни о чем, кроме широких ворот Менебилли, еще открытых, чтобы принять меня.

– Я обыскала все закоулки, но нигде не смогла найти Джона. Одна служанка сказала, что видела, как он шел в сторону залива… О, Онор, дети! Что с нами будет? Чем все это кончится? – причитала она при этом.

Из парка донеслись крики и глухой, размеренный топот копыт идущих рысью лошадей. Не короткий проезд эскадрона, а продолжительный топот целого полка, лязг орудий, пронзительный звук горна.

Все ожидали нас, стоя у окон галереи: Элис, Мэри, супруги Сол, брат и сестры Спарк – напуганная группка людей, объединенных опасностью, – и еще двое других, которых я не знала, – худенькие, испуганные лица незнакомых мне детей, узорчатые чепчики на головах, кружевные воротнички. Я вспомнила о других, просивших убежища у моей сестры, и, когда мы въезжали в холл, я увидела во дворе еще не распряженных лошадей, на которых конюхи набросили красно-белые одеяла с изображением головы дракона в уголках. Голова дракона… и вдруг, когда память уже уносила меня в прошлое, я услышала ее голос, звонкий и холодный, перекрывавший все остальное в галерее.

– Если это лорд Робартс, могу заверить вас всех, что никакого вреда нам не причинят. Я давно его знаю и замолвлю за вас словечко.

– Забыла тебе сказать, – прошептала Джоан. – Она приехала с двумя девочками менее часа назад. Дорога перекрыта, и они не смогли добраться даже до Сент-Блейзи. Это госпожа Денис из Орли-Корта.

Ее взгляд тут же остановился на мне. Те же глаза, узкие, с тяжелыми веками, которые я не раз видела в своих беспокойных снах, золотистые волосы, еще более золотистые, чем они были в прошлом, – Искусство прислушалось к советам Природы и перещеголяло ее. Она застыла, увидев меня, как бы смутилась на мгновение, затем улыбнулась той медленной, фальшивой и так хорошо знакомой мне улыбкой и, протянув ко мне руки, сказала:

– Как я рада, Онор! Мэри не сказала мне, что ты тоже в Менебилли!

Я не пожала протянутую мне руку, так как калека в инвалидной коляске может позволить себе любые дурные манеры, и когда я, в свою очередь, смотрела на нее, на свой лад, с подозрением и недобрым предчувствием в душе, мы услышали топот лошадей во дворе и звуки горнов. Бедная Темперанс Сол упала на колени, дети тихонько всхлипывали, а моя сестра Мэри, обняв Джоан и Элис, застыла, бледная как смерть. Только Гартред сохраняла хладнокровие, слегка поигрывая своим кушаком, который она держала в руках.

– Молитесь усерднее и быстрее, госпожа Сол, – воззвала я к ней. – Ястребы слетаются.

И поскольку бренди в комнате не было, я налила себе из графина воды и выпила за здоровье Гартред.

Открывать пошел – я это хорошо помню – Уилл Спарк, хотя именно он чуть раньше запер дверь на два оборота ключа.

– Зачем их раздражать? – произнес он надтреснутым и дрожащим голосом. – Наоборот, успокоить их – наша единственная надежда.

Сквозь окна мы видели, как солдаты, спрыгивая на землю, озирались. Суровые самоуверенные лица под узкими шлемами, коротко подстриженные волосы, коричневые кожаные куртки – они все казались мне на одно лицо. Поразительно мрачное однообразие. Другие солдаты расположились в заповеднике. Лошади топтали лужайки и ломали молодые деревца – что выглядело как первый символ разрушения, – а горн все трубил и трубил, резко, пронзительно, напоминая крик охотника, созывающего своих гончих собак. Затем тяжелая поступь сапог раздалась в доме, в столовой, на лестнице, и в галерею, нервно улыбаясь, вернулся Уилл Спарк. За ним вошли три офицера; на поясе у первого, высокого и полного мужчины с длинным носом и массивной челюстью, была зеленая перевязь. Я сразу узнала в нем лорда Робартса, владельца Ланхидрока – крупной усадьбы по дороге на Бодмин; когда-то он выезжал на соколиную охоту вместе с моим братом Китом. Правда, другие вряд ли были с ним знакомы. Сейчас он был нашим врагом и мог располагать нами, как ему заблагорассудится.

– Где хозяин имения? – спросил он и взглянул на старого Сола, который стоял к нему спиной.

– Моего мужа нет дома, – сказала Мэри, выступая вперед, – а мой пасынок где-то в поле.

– Все ли обитатели дома собрались здесь?

– Все, кроме прислуги.

– Не прячете ли вы каких-либо злоумышленников?

– Нет.

Лорд Робартс повернулся к стоящему рядом с ним офицеру.

– Обыщите дом и окрестности, – приказал он. – Взломайте все запертые двери и простучите все стенки на предмет тайников. Велите крестьянам собрать всех овец, коров и прочий скот, пошлите людей в амбары. Мы займем галерею и другие помещения первого этажа для наших собственных нужд. Войска разобьют лагерь в парке.

– Слушаюсь, сэр.

Офицер щелкнул каблуками и вышел. Лорд Робартс придвинул одно кресло к столу. Оставшийся офицер подал ему бумагу и гусиное перо.

– А теперь, сударыня, – обратился он к Мэри, – назовите имена, фамилии и род занятий каждого обитателя этого дома.

Он записал нас всех по очереди, обдумывая каждый пункт так, словно одно лишь упоминание имени и возраста свидетельствовало о нашей виновности. И только когда очередь дошла до Гартред, он несколько смягчился.

– Не очень удачно выбранный день для путешествий, госпожа Денис, – сказал он. – Лучше бы вы остались в Орли-Корте.

– Там слишком много грубой, недисциплинированной солдатни, – с томным видом промолвила Гартред. – Не очень приятно для вдовы жить одной с девочками, как живу я. Отправляясь на юг, я надеялась убежать от сражений.

– Вы заблуждались, – ответил он, – и я боюсь, как бы вы не пожалели о совершенной ошибке. Вам придется остаться здесь, под надзором, вместе с госпожой Рашли и всеми ее домочадцами.

Гартред молча кивнула. Лорд Робартс встал.

– Когда будут осмотрены верхние покои, вы сможете пойти туда, – обратился он к Мэри и ко всем нам. – Пока же ждите указаний здесь. Один раз в день вам будет разрешена прогулка в саду в сопровождении охраны. Готовить себе будете сами. Кухни переходят в наше подчинение, продукты вам будут доставлять. Ключи, сударыня.

Мэри стушевалась, затем медленно, нехотя отцепила ключи от пояса.

– У меня что, не будет туда доступа? – спросила она.

– Нет, сударыня. Запасы провизии вам больше не принадлежат. Они становятся собственностью парламента, как и все остальное на территории усадьбы.