Олег ответил не сразу. Спрыгнул с подоконника, подошел к столу и загасил окурок в пепельнице. Потом объяснил:

– Есть подозрение, что ворует он. Точнее, уверенность есть, доказательств нет. Скворцов аудитора вызвал, на будущую неделю договорились. Зверь баба, любой мухлеж насквозь видит.

– А ваш главбух, как его… Саныч? Он о проверке знал?

– Нет, конечно. Зачем давать ему время хвосты подчистить?

– И эта зверь-аудитор на приеме была?

– Была, – медленно ответил Олег. – Но я на сто процентов уверен, что она ничего Санычу не говорила. Она о работе вообще никогда не разговаривает, ни с кем. Старая школа, теперь таких не делают.

– Не обязательно говорить. Этот ваш Саныч знает ее?

– Понятия не имею. Но женщина она известная в городе, а уж в бухгалтерских кругах тем более. Она еще и лекции читает – аудиторов обучает.

– Значит, знает наверняка. И если у него, как ты говоришь, мозги нестандартно работают, то появление аудитора на приеме могло быть для него сигналом. Как хочешь, но я бы этого вашего Саныча на первое место поставил. Хотя пока прямых улик не будет…

Его прервал телефонный звонок. Мужчины одновременно достали свои мобильники. Андрей посмотрел на свой и убрал в карман, а Олег включил:

– Слушаю. Да. Ага. Молодцы. Хорошо, не задерживайтесь. Ждем. – Выключил сотовый и выдохнул: – Ну, кажется, есть.

– Что есть?

– Большой мусорный пакет. В пакете мужской костюм, ботинки и нож. Руками мужики ничего не хватали, только открыли и посмотрели. Уже везут пакет сюда.

Кто бы знал, как это интересно – смотреть запись с собственного дня рождения! Интересно, потому что ты, хоть и присутствовал в качестве самого главного действующего лица, ни черта, оказывается, не видел. Сначала Евгений честно отсмотрел «сбор гостей». Ну да, второй оператор торчал у крыльца, пока все не собрались. Народ подъезжал в основном на такси, кроме тех, кого привез личный водитель. Большинство – парами. И было очень забавно наблюдать, как мужчины выгружают свои драгоценные половины из машин и провожают к дверям.

Когда гости, уже в помещении, подходили к имениннику, то все лица сияли совершенно одинаковым выражением радостного восторга. Дескать, как же мы рады, дорогой Евгений Константинович, что вам бабахнуло тридцать пять и вы удостоили нас чести поздравить вас лично! А там, на улице, они еще жили своими проблемами и заботами: кто-то ругался, кто-то равнодушно зевал, кто-то потирал руки в предвкушении выпить и закусить. Одни, не обращая внимания на камеру, поднимались на крыльцо, продолжая болтать или хмуриться, другие замечали, что их снимают, и мгновенно преображались. Женщины начинали двигаться грациозно, словно модели по подиуму, улыбаться, махать рукой и посылать воздушные поцелуи. Мужчины реагировали более сдержанно, ограничивались развернутыми плечами и приветливыми кивками. Анастасия Михайловна, великий аудитор, в черном длинном платье с какими-то перьями по вороту – надо же, какой у повелительницы цифр странный вкус. Хотя, надо признать, несмотря на возраст и странный фасон наряда, выглядит баба Настя очень неплохо. Она приехала одна, но без кавалеров, помнится, не скучала. О, пожалуйста, первый уже нашелся! Сергей Юрьевич, директор большого садоводческого центра, подошел и ручку целует. Тоже, наверное, на аудиторскую проверку хочет записаться.

Машка появилась как-то неожиданно, словно не на машине приехала, а пешком пришла – сразу поднялась на крыльцо откуда-то сбоку. И улыбнулась прямо в камеру, наверное, этому парнишке-оператору, они же знакомы. Черт, надо как-то привыкать ее Мариной называть, а то неудобно, все время он то оговаривается, то запинается. И самому неприятно, и Машка, тьфу, Марина, злится, народ все это как-то неправильно понимает.

– Слушай, а почему звук такой невнятный? – Евгений остановил запись. – Ничего разобрать невозможно.

Алексей не поленился, встал из-за стола, подошел и взглянул на экран компьютера.

– Так ничего интересного там и не говорят. Когда поздравления начнутся, оператор ближе встанет и звук будет нормальный. А пока он со стороны снимает, получается такой галдеж. Но это не важно, я все равно на эти кадры музыку наложу.

– Понятно. Хотя жаль немного.

– Кто же знал, что мы по этим записям убийцу вычислять будем, – правильно понял его Алексей.

– То-то и оно. – Евгений включил воспроизведение.

Алексей посмотрел немного и снова вернулся за стол, к своему компьютеру.

Ага, вот и «лендкрузер» Большого Паши. Алька выпорхнула из машины, не дожидаясь помощи мужчин. Изящным жестом поправила волосы, подняла голову и прищурилась на заходящее солнце, ожидая, пока Елистратов покинет водительское сиденье и откроет дверцу для Большого Паши. Потом все трое медленно, приноравливаясь к неспешному шагу «хозяина», двинулись к крыльцу. Елистратов засек камеру сразу, но единственной реакцией на съемку был короткий внимательный взгляд прямо в объектив. Паша на оператора внимания не обратил – не по чину ему такие мелочи замечать. Прошел мимо походкой уверенного в себе тяжеловеса, даже глазом не дернул. А Алька ахнула, чуть ли не запрыгала на месте, радостно размахивая руками и вереща что-то невнятно-восторженное. Потом начала принимать разные позы, какими, по ее мнению, должны радовать поклонников голливудские кинодивы где-нибудь в Каннах. Да, Евгений понимал Большого Пашу – милая девочка, но в больших дозах, наверное, безумно утомляет. И тут же сердце кольнуло: все, больше нет этой веселой, безбашенной девчонки, некому больше утомлять Большого Пашу, некого пристраивать в хорошие руки… И тот, кто лишил жизни это нелепое, но такое яркое, излучающее радость существо наверняка находился вчера на празднике. Евгений скрипнул зубами. Скорее всего, лицо убийцы уже мелькнуло или еще появится на записи. Правда, ничего подозрительного Евгений пока не заметил, но ничего, найдем, этот гад не спрячется.

Поток гостей превратился в скудный ручеек и вскоре вовсе иссяк. Картинка сменилась – оператор вошел в зал. Сначала длинная панорама: накрытые столы, свисающие с потолка гирлянды воздушных шариков, цветочные тройка и пятерка, закрепленные на стене, букеты, плакаты с поздравлениями-пожеланиями – и все это на пестром колышущемся фоне – люди разговаривают, собираются в группы, расходятся… На пару минут оператор сосредоточивается на баре, точнее, на бармене. Генка дергается в сложнейшем ритме, кажется, он трясет шейкер не руками, а всем телом. И, судя по блаженной физиономии, сбивает явно что-то очень сложное. Для кого, интересно, он так старается? Ну же, оператор, что ты застрял? Хватит любоваться, как Генка шаманит, покажи клиента! Но камера, не отрываясь, следила за действиями бармена. А тот выставил на стойку высокий коктейльный стакан, бросил туда пару листков мяты и перелил ядовито-зеленую жидкость из шейкера. Вставил гофрированный бумажный зонтик, яркую соломинку, украсил край стакана тонким ломтиком лайма и артистическим жестом придвинул… Кому же это он подает? Оператор наконец показал клиента, и Евгений, не сдержавшись, выругался. Максим Юсупов! Владелец самого популярного казино в городе!