– Долго объяснять, – сказала Хейзел, когда они свернули на подъездную дорожку, – но со мной должно кое-что произойти, и я собираюсь это предотвратить. Для этого мне нужно одно устройство с заднего двора. Ты можешь встретить моего папу на электрическом кресле, и еще с ним или без него может быть что-то похожее на женский манекен. Не обращай внимания. Мне нужно от тебя одно: чтобы ты взял в гостиной здоровый деревянный ящик, который похож на гроб, и вынес на крыльцо.

Ливер достал фляжку из-под сидения грузовика и встряхнул ее, чтобы убедиться, что она полная.

– Хорошо, – сказал он. – Все необходимое у меня с собой.

Дома папа с Дианой играли в карты за кухонным столом.

– Привет, пап, я буду занята некоторое время, – крикнула она ему. – Сейчас зайдет мой приятель, он вынесет на крыльцо Дианин ящик. Не суди его по внешности. Он совершенно безопасен.

Затем она выскочила на улицу и вытащила шлем для сна, который Байрон положил в сейф. На самом деле, он вряд ли бы оставил ей шлем, если бы с его помощью можно было сорвать загрузку, но попробовать стоило. В конце концов, почему двенадцать дня, а не двенадцать ночи? Может быть, во сне извлекать ее воспоминания было не так удобно. Она решила вставлять Байрону палки в колеса всеми возможными способами.

– Да как так-то?! – услышала Хейзел папин голос. – Ты снова выиграла!

Ей не хотелось оставаться одной, когда начнется загрузка, но и чтобы Ливер ее увидел, она не хотела тоже. Когда он вытащил ящик, она сказала:

– Мне нужно надеть этот шлем и залезть в ящик на несколько минут. Я не совсем уверена, что произойдет. Возможно, тебе будет лучше переждать в другой комнате.

Ливер сделал глубокую затяжку.

– Ты будешь закрывать крышку?

Она явно была не первой женщиной, которой он помогал залезть в деревянный ящик.

– Да. Можешь мне помочь?

Хейзел надела шлем, забралась внутрь и легла на спину.

– Давай я проделаю пару отверстий для воздуха, – услышала она голос Ливера. – Чтобы плохо не стало.

Шлем перекрывал свет, но она услышала серию страшных ударов, нанесенных с механической размеренностью, а после все стихло. Хейзел нажала кнопку активации, чтобы запустить последовательность бета-волн. Ощущение было приятным, ее разум прояснился с настораживающей легкостью. Она знала, что картинка, которая всегда приходила ей в голову во время индукции шлема, другим людям не показалась бы такой уж безмятежной: она представила, как смотритель зоопарка чистит цементный пол клетки, проходясь большой метлой по мыльной поверхности, и шорох полимерных щетинок смещается все дальше и дальше от центра комнаты к периферии. Он сметал все ее тревоги. Пузырящийся блеск промышленного дезинфицирующего средства стал ее сознанием, текучим и тонким. Все больше истончаясь. Растягиваясь в ничто.

Когда появились изображения Байрона, ей показалось, что они бьют ее промеж глаз из пейнтбольного пистолета. Одно за другим: Байрон получает награду. Байрон произносит речь. Байрон стоит среди группы детей в глухой африканской деревеньке. Картинки проносились мимо с невероятной скоростью, как будто ее швыряло на рекламные щиты. Голова раскалывалась даже после того, как изображения исчезли.

Хейзел потребовалась пара секунд, чтобы осознать причину: все это время она была внутри ящика в шлеме и пыталась сесть, а крышка была закрыта.

Загрузку сорвать не удалось. Хейзел нажала на защелку визора, и стекло шлема стало прозрачным, затем надавила на крышку гроба и выбралась наружу. Она дрожала, но рвоты рядом с ней не было. Опершись на ящик, она встала и, пошатываясь, вошла в гостиную.

Папа с Ливером пили пиво.

– Ты бывший военный? – спросил папа. Он смотрел на Ливера, прищурившись – пытался его разгадать.

– Я не в ладах с правительством, – ответил Ливер. Ее отец оглянулся и увидел ее – визор она подняла, но шлем снять забыла.

– Что, ребята, собираетесь на картинг? – спросил он.

Хейзел пошла на кухню за мусорным мешком. Чтобы найти работу, нужно время, поэтому она решила, что проще для начала продать электронику, которую Байрон ей оставил. Вместе с сейфом. Хейзел бросила шлем в пакет и перекинула его через плечо.

– Лично я собираюсь сходить раздобыть немного денег тебе на аренду. А у тебя какие планы, Ливер?

Он встал.

– Мне нужно ненадолго съездить на кладбище.

С этими словами он протянул руку, взял Хейзел за запястье и повернул к свету, разглядывая. На мгновение она испугалась, что он вот-вот вытащит охотничий нож из-под подкладки жилета и одним движением отсечет ей кисть – может, он по ошибке решил, что она стащила лотерейный билет из его лачуги, хотя на самом деле его вплел в паутину один из гигантских пауков.

Вместо этого его рука скользнула ниже и сжала ее пальцы, а Ливер подмигнул, что она списала бы на нервный тик, если бы подмигивание не совпало со сжатием ладони.

– А позже пойду в бар, – добавил он, и, на мгновение задержав на ней взгляд, вышел.

Ее папа негромко кашлянул.

– У вас с ним что, романчик? Почему он был без рубашки?

– У тебя есть тележка, тачка или что-нибудь, на чем можно довезти пару девайсов до ларька с гоголевской бэушкой?

Ее отец въехал на кухню и пересел за стол рядом с Дианой.

– Можешь взять «Раскл». Поворачивай плавнее и не езди в горку.

Хейзел собрала в пакет всю электронику и положила себе на колени, а потом поместила сейф в корзинку кресла перед собой. «Раскл» из-за веса шел совсем медленно, но она рассудила, что спешить ей не за чем.

В нескольких кварталах от магазина мобильник зазвонил. Первые несколько звонков она сбросила, но, так как телефон не унимался, в голове у нее забрезжила очень призрачная надежда. Вдруг Байрону стало так брезгливо от ее физического контакта с Ливером, что теперь он готов отпустить ее на все четыре стороны. Было бы здорово услышать, как дрожит от отвращения его голос.

– Да, Байрон?

– Нам нужно поговорить. У меня есть неприятная новость.

Двое мальчишек на велосипедах пронеслись мимо, указывая на большой мешок для мусора у нее на коленях и хохоча. Один швырнул в ее сторону свой шоколадно-молочный коктейль; пластиковая крышка отлетела и на поверхности кресла остался подозрительный след коричневых брызг. Хейзел занервничала, что посторонние могут принять разводы за испражнения. Она посигналила в знак неодобрения, но это, казалось, только сильнее их развеселило.

– Что ж, мне даже интересно – сказала Хейзел. – Ты вставил мне в мозг чип, который ежедневно отправляет тебе отчет обо всех моих мыслях и действиях. Пока идет загрузка, я валяюсь в бессознанке от шока и паралича, что довольно неудобно. И тот и другой факт сильно меня беспокоят, но телефонного звонка они не удостоились.