Высшее руководство крупных государственных фирм зачастую могло бы извлечь потенциально громадную, многомиллионную прибыль из этих опционов; у них, однако, нет иного выбора, кроме как соблюдать директиву, предписывающую воздерживаться от реализации опционов. А вот сотрудники, стоящие одной ступенькой ниже уровня номенклатуры и не находящиеся под прямым контролем Орготдела ЦК КПК, склонны принимать совсем другие решения. Когда в первые годы текущего столетия наблюдался резкий подъем фондовых рынков, члены правлений начали потихоньку обналичивать прибыль. Например, к 2008 г. небольшая группа руководителей «Чайна Мобайл» сбыла свои опционы на сумму 1,53 миллиарда долларов.

И без того противоречивая ситуация с опционами осложнилась дебатами о щекотливом внутреннем вопросе по поводу крайне скудной формальной оплаты труда руководства наиболее значимых госпредприятий. Эти люди с завистью смотрели на многомиллионные заработки своих западных коллег. «В то время высшие управленцы госпредприятий в Гонконге получали меньше секретарши-иностранки», — сообщает один из китайских банкиров. Из-за маленьких формальных окладов они стали выискивать другие источники дохода: премии, оплата личных издержек из кармана предприятия, неофициальные фонды для проведения различных кампаний и дополнительные зарплаты, оформляемые через дочерние фирмы.

Управленцы, работавшие за рубежом, с энтузиазмом подхватили этот почин. Цзи Хайшэн, президент сингапурского отделения КОСКО, государственного грузового пароходства Китая, сидел на целой горе опционов стоимостью в миллионы долларов. Курс акций КОСКО бодро шел в гору параллельно с резким ростом объема внешней торговли. Подобно многим бизнес-руководителям во всем мире, оказавшимся в сходной ситуации, Цзи подумал, что было бы неплохо поощрить сотрудников за успешное ведение дел. «Финансисты из подразделения «КОСКО Инвестментс» показали настоящее чудо: рыночная стоимость наших акций выросла с SG$100 миллионов до нынешних SG$10 миллиардов, — заметил он. — Сингапурские СМИ именуют меня не иначе как суперзвездой, потому что я породил многочисленных миллионеров и даже миллиардеров». Цзи беззаботно заявил, что «не понимает», отчего правила пекинских властей ограничивают реализацию опционов, и решил следовать в первую очередь «местным сингапурским законам». Другими словами, он имел право продать свои опционы — и именно так поступил.

Люди типа Цзи сознательно идут на такой выбор. Они могут либо подчиниться требованиям и сохранить пригодность к выдвижению в высшие эшелоны партии, либо остаться на уровне бизнес-руководителя и продолжать делать деньги. «Если человек не хочет лезть наверх, любые ограничения теряют для него эффективность», — говорит журналист Ли Лимин. Фондовые опционы, в известном смысле эзотерический финансовый инструмент, вдруг превратились в политическую проблему. На кону стояли отнюдь не только деньги. Речь шла о новом поколении управленцев, которые отказывались от выдвижения в обмен на финансовые выгоды. «Они говорят: смотрите, я повысил стоимость активов; значит, меня надо вознаградить, — сказал китайский банкир. — А партия отвечает: подумаешь, так получилось лишь оттого, что мы тебя туда поставили».

В конце 2008 г. правительство сумело частично взять ситуацию под контроль. Оклады руководства начали повышаться, но при следующей рецессии этот процесс приостановился.

Произошла кодификация правил; в частности, была ограничена сумма, на которую индивидуальный управленец мог продать опционов. Цзи Хайшэна без особого шума вообще убрали из КОСКО, а падающий фондовый рынок дал системе передышку.

Впрочем, фундаментальную проблему так и не удалось решить. «Правительство не хотело, чтобы компании ориентировались только на рынок. В противном случае власти потеряли бы над ними контроль, а ведь это их очень пугает, — заметил Ли. — Они опасаются, что, если бизнес-руководителям дать кучу денег, никто не захочет идти в партийную систему».

Полемика вокруг фондовых опционов в Пекине и неприятная история с Ма Дэ на северо-востоке — это две стороны одной медали. В случае Ма Дэ чиновники узрели личную выгоду, которую им давала покупка места в системе — даже несмотря на угрозу ареста. На госпредприятиях руководители сумели сколотить себе состояния, вообще выпав из системы. И там, и там партия попала впросак.

КПК, не покладая рук, принимала меры — боялась, как бы демонстрация подобного вероломства не вскипела на поверхности института, который является гарантом партийного правления в высшей инстанции. Речь идет о НОАК (Народно-освободительной армии Китая).

Армия не может иметь собственных взглядов. Ей запрещено выражать свое мнение.

Янь Сюэтпун, Университет Цинхуа

Враждебные западные силы не пожалеют денег и пустят в ход любые средства, лишь бы привить западные «ценности», расколоть НОАК и «очистить» армию от партии.

Гу Минчжи, генерал-майор, штабной колледж НОАК

В ночь, накануне каждого военного парада, в ванной перед зеркалом, Цзян Цзэминь «работал над ролью». Словно подросток, подражающий поп-звездам, Цзян тщательно репетировал походку и выправлял осанку, со строгим выражением лица вытягиваясь по стойке «смирно» перед собственным отражением. Во всяком случае об этом можно прочесть у его официально утвержденного биографа.

История знает немало случаев, когда те или иные политики безуспешно пытались подать себя в образе солидного главкома. Американец Майкл Дукакис, кандидат от демократов на президентских выборах 1988 г., стал всеобщим посмешищем, снявшись на танковой броне в каске. Что касается Цзяна, то перед ним стояла более серьезная задача, нежели исправление репутации «легковеса» и ретуширование слегка шутовского имиджа, который он демонстрировал в первые годы пребывания на посту генсека. С назначением на эту должность Цзян унаследовал не только страну и ее правительство, но и армию.

Китайская Красная армия, позднее переименованная в Народно-освободительную, была основана в 1927 г. в качестве военизированного крыла революционной партии. После обретения власти КПК без устали работала над тем, чтобы не выпустить армию из рук. С конца 1970-х гг. партия понемногу ослабляла режим центрального планирования, давая свободу частному бизнесу и прекращая вмешательства в частную жизнь благонамеренных граждан; эти реформы радикально изменили лицо страны в сравнении с маоистской дистопией, унаследованной Дэн Сяопином. Однако основополагающий принцип НОАК — «винтовку контролирует партия» — никогда не подвергался пересмотру. При всем нынешнем упоре на расширение глобальных возможностей, главнейшая миссия НОАК всегда направлена на отечественную почву: сохранить КПК у власти. Сразу после того как Цзян принял бразды правления, ему напомнили об экзистенциальном значении армии для партии. Столкнувшись с двухмесячными демонстрациями в центре Пекина, Дэн вызвал войска, которые вымели критиков КПК со столичных улиц, убив при этом сотни, а может, и тысячи беззащитных людей. Цзяна назначили генсеком за несколько дней до кровавой бойни, но его слово не имело решающего веса: Дэн передал ему официальный пост главкома вооруженных сил лишь пять месяцев спустя, когда власть КПК в государстве и столице была восстановлена.