В этой истории Ли, на первый взгляд, предстает лицемером. Однако не будем спешить с выводами. Учтем политические реалии. Проследим, как власть над экономикой и кадрами спускается до уровня низовой администрации. Допустим, Ли уволил бы и наказал чиновников, допустивших загрязнение; но тогда он устроил бы политический «огненный шторм», который, пожалуй, поглотил бы и его карьеру. Буква закона тут не помощник. Не имеется системы запретительных норм для предъявления упрямым загрязнителям, не говоря уже о мерах правопринуждения. Местные суды существуют в пределах местной партийной системы и зависят от нее. Ли мало что мог сделать, пока инцидент не разросся до уровня общенационального кризиса и не встряхнул всю систему, от Пекина до самого низа.

Неспособность внешне могущественных партсекретарей вроде Ли Юаньчао справиться с кадрами, находящимися гораздо ниже, стала для меня очевидной, когда в провинции Хунань примерно в то же время разразился еще один шокирующий экологический скандал. История выглядела знакомой: тонны ядовитых металлов сливались в реку Сянцзян, источник питьевой воды для миллионов жителей одного из уездов. Пытаясь докопаться до ответа, что же случилось и кто виноват, власти поняли, что главнейшим препятствием были вовсе не центральная или провинциальная администрации (они-то как раз вели себя очень открыто и всеми силами старались ликвидировать проблему), а их же подчиненные на местах.

Берега реки Сянцзян усеяны десятками фабрик, вдобавок поблизости расположен крупнейший в Китае цинковый завод не первой молодости. Вокруг — протухшие водоемы и овощные поля. Местное население сардонически шутит: знай люди, где выросли их овощи, ни за что не стали бы их покупать. Как сказал мне один деревенский житель, «мы всегда предлагаем гостям чай, но они не хотят его пить». Самый свежий случай загрязнения произошел в начале 2006 г., когда в реку хлынули отходы полусотни мелких заводиков, наспех выстроенных в тот период, когда резко подскочили глобальный спрос и цены на индий — редкоземельный металл, идущий в производство полупроводников и жидкокристаллических экранов. Раньше львиная доля индия выпускалась заводами провинции Гуандун на юге Китая, однако тамошние предприниматели, загрязнив местные воды, решили перебраться на нетронутые зеленые поля к северу.

Самая поразительная вещь во время моего путешествия на реку Сянцзян произошла не во время самой поездки, а еще раньше, в городе Чанша, в кабинете главы провинциальной государственной администрации по защите окружающей среды. Начальник, отзывчивый и прямолинейный человек, сказал мне, что намерен закрыть фабрики-нарушители. «Сегодня же подпишу приказ!» — заявил он. По моей просьбе он позвонил в район эпицентра проблемы, чтобы договориться о моем визите, но, услышав ответ, буквально опешил. Оказывается, разрешение на визит иностранного журналиста можно получить только в местном муниципалитете, и с этим экологический начальник всей провинции ничего не мог поделать.

Да, глава госадминистрации по защите окружающей среды провинции Хунань формально превосходил местного экологического чиновника, но с реальной властью дело обстояло иначе. Бюрократ возле реки Сянцзян оглядывался на своего секретаря парткома, от которого и зависело, сидеть ему на своем месте или нет. Местный же секретарь парткома меньше всего хотел выставлять на всеобщее обозрение проблемы по контролю загрязнений, да еще в то время, когда Пекин требовал наконец навести порядок. Далее, у местных чиновников имелась еще одна причина не пускать к себе аутсайдеров. Закрытие заводов по выработке индия сыграло бы против их прямых интересов, потому как фабриканты вносили мзду акциями своих предприятий. Должностные лица, отвечавшие за экологию реки Сянцзян и озера Тайху, были в равной степени повязаны с бизнесом.

У бюрократов, общавшихся с предпринимателями, имелось множество козырных карт. Они могли по желанию открывать заводы или закрывать их в самый неподходящий момент, когда очень хорошая конъюнктура. Могли наложить — или не наложить — штраф на пачкунов. Могли, вдобавок, «скорректировать» предельно допустимые концентрации, а также порядок, время и место утилизации отходов. Они контролировали полицию, которая могла отгородить предприятие от экологических демонстрантов, а могла и пропустить их к воротам. Они имели влияние на местных судей; могли замолвить словечко при оформлении займа в местном банке… И, обладая столь масштабной и неподконтрольной властью, они могли потребовать — и требовали! — долю участия в бизнесе (для себя, родственников или же клевретов) в обмен на решение не закрывать фабрику. Такая комбинация из широких административных полномочий означала, что бюрократы низового уровня способны пестовать или уничтожать бизнес, особенно вдали от крупных городов, на периферии, где меньше надзора сверху. Потенциал для коррупции самоочевиден, но в Китае он с дополнительным вывертом.

Уже многие должностные лица были арестованы за взятки в обмен на визирование бизнес-сделок. Не меньшую озабоченность партии и Орготдела ЦК КПК вызывает процветающая практика покупки должностей. Наиболее доходными являются места секретаря парткома и начальника территориального орготдела, потому что в конечном счете именно от них зависит, кто какую государственную должность займет. Подобная торговля есть не что иное, как издевка над функциями орготделов, которым поручено находить и выдвигать достойных и компетентных чиновников. Это означает, что Орготдел, являющийся как бы тенью государственной власти, в свою очередь тоже отбрасывает тень в форме изощренного «черного» рынка тех самых должностей, которые он призван контролировать.

Насчитывается масса задокументированных случаев «покупки и продажи официальных должностей», как это именуют в Китае, но самым, пожалуй, вопиющим случаем с далеко идущими последствиями можно назвать дело Ма Дэ из провинции Хэйлунцзян.

В традиционных делах о коррупции речь идет о должностных лицах, берущих деньги за те или иные услуги. А по словам Ма Дэ и его жены, он начал брать взятки ровно по противоположной причине: уж очень многие люди приносили подарки, ничего не требуя взамен. Его жена уверяла, что когда Ма в 1988 г. стал одним из заместителей мэра Муданьцзяна, города на северовосточной окраине страны возле российской границы, он порой не решался включать свет после возвращения с работы. «Стоило только зажечь свет, — говорила она, — как у дома выстраивалась очередь с подношениями».

Поначалу Ма с супругой вообще не открывали дверь, но потом один из его коллег укоризненно заметил: «Вы что же, совсем не пользуетесь мирскими благами? Если вы не принимаете вещи, которые вам принесли люди, они решат, что вы им не доверяете. Хотите, чтобы они отвернулись и пошли к кому-то еще? Оглянитесь вокруг, посмотрите, как другие люди едят, пьют и ходят на сеансы массажа. Если Ма хочет стать командиром без солдат, то как ему удастся вести свою работу? Без подарков режим Ма Дэ будет нестабильным».

Уверенность, что без взяток невозможно добиться успеха, настолько распространена, что даже стала темой местного бестселлера 2007 г. под заглавием «Директор пекинского представительства». В этой книге (входящей в серию о главном герое, лоббирующем в столице интересы безымянного муниципалитета на северо-востоке Китая) один за другим появляются коррумпированные персонажи, с которыми борется честный работник: все хотят выиграть выборы на территориальном собрании народных представителей и занять место заместителя мэра. Имя автора способствует росту продаж: книгу написал Ван Сяофан, работавший политсекретарем заместителя мэра Шэньяна, промышленного центра (также на северо-востоке) в конце 1990-х гг., когда в городское правительство просочилась мафия.