на сессию. В прошлый раз это было несовершенство его квартиры, черствый бутерброд и смог. Самое трудное в работе с Роем – пробиться через эту гору аффективного мусора и понять, что же его действительно волнует. Сам Рой этого не знает, и, конечно же, его неиссякающая эмоциональность (вероятно, неосознанно) направлена на то, чтобы не дать ему самому и его психотерапевту возможности понять это.

В основе третьей формы эмоционального потопа может лежать более серьезная психопатология. С такими клиентами довольно скоро становится ясно, что их эмоции связаны не столько с ситуацией, сколько с внутренними побуждениями и возможными аутистическими ассоциациями. Размытые границы «я» и неосознанное стремление к зависимости в соединении с глубоким чувством собственной ничтожности и изоляции вызывают настроения и чувства, очень мало связанные с внешними обстоятельствами.

Степень параллельности клиента психотерапевту

До сих пор наше внимание было сосредоточено на том, как при ответе клиенту психотерапевт решает, остаться ли ему в параллели с партнером или выйти за рамки ответа. Не менее важно осознавать, насколько сам клиент параллелен в отношении обращения психотерапевта к его (клиента) собственным чувствам. Ниже даны три разных ответа на одно и то же высказывание психотерапевта. Обратите внимание на то, как они различаются по степени параллельности чувств.

Эпизод 6.2 (продолжение)

П-5. Когда вы говорите о своей неудовлетворенности работой, я слышу кроме скуки еще и гневные нотки.

К-5А (горячо). Вы правы, я жутко злюсь! Я говорила боссу, что мне не нравится

то, что он мне поручает. Я говорила об этом у него в кабинете, а потом еще на собрании, когда мы были все вместе. И что? Никаких изменений. Ни одного вшивого изменения. [акцент на чувствах]

К-5Б. Да, похоже, что так. В целом я уже просто сыта этим по горло, но, полагаю, что появляется и гнев – когда я думаю о том, как долго я пыталась что-то изменить, и ничего не изменилось. [параллель]

К-5В (печально). Ну а что, это неправильно – чувствовать грусть или даже гнев, когда ты в сложной ситуации, сделал уже все, что мог, чтобы ее изменить, а ничего не изменилось? Я хочу сказать – а что еще я могу сделать?

Второй ответ (К-5Б) параллелен высказыванию психотерапевта, так как уделяет некоторое внимание чувствам клиента и в то же время содержит объяснение причин. Заметьте, что первый ответ (К-5А) тоже содержит объяснение причин, но в них вложено куда меньше энергии. Наоборот, в последнем ответе (К-5В) чувства признаются, но в их оправдание вкладывается гораздо больше усилий, чем в их выражение.

Многократно возникая, такие паттерны являются материалом для формулирования гипотез о способе существования клиента в его жизни и о том, что для него важно. Конечно же, неосмотрительно строить гипотезы, исходя из единственного высказывания. Однако накопление такого рода информации способствует формированию надежных выводов.

Польза от фиксации параллелирования клиента. Для иллюстрации выгоды понимания того, насколько клиент параллелен психотерапевту, сравним К-5А и К-5В. В первом случае видно, что клиентке для того, чтобы выплеснуть все свое праведное негодование, нужно было лишь скрытое «разрешение» психотерапевта. Совсем наоборот, ответ К-5В свидетельствует, что клиентка считает нужным доказать свое право на чувства и выстраивает доказательства. В последнем случае человек, вполне вероятно, склонен к самообвинению и не решается оценивать свои внутренние переживания прямо и ответственно. (Говоря об этих догадках, которые могли бы появиться лишь после многократного повторения паттернов, я нарушаю собственное правило: не торопиться с гипотезами!)

Рефлексия

То, что мы чувствуем по поводу наших чувств, может служить ключом к вещам, очень много говорящим о нашей жизни: насколько мы приспособились к своей жизни, как мы ощущаем себя самих, как относимся к другим людям. Эмоции и все их видимые проявления – настроения, желания, тревоги, надежды, страхи, привязанности, неприязни – окрашивают наш взгляд на жизнь. Несомненно, истоки их – в наших переживаниях, но не менее верно и обратное – они сами определяют наши переживания. Ожидания, которые так сильно воздействуют на восприятие, сами очень сильно окрашены эмоциональным опытом и предчувствиями. В конце концов, в эмоциях человек присутствует весь, без остатка – это упускают из виду те, кто стремится всегда быть неэмоциональным и рациональным. Это стремление жить без эмоций парадоксальным образом показывает, насколько сильно такие люди чувствуют, что должны чувствовать себя лучше!

Путешествие психотерапевта

В течение многих лет я постепенно перешел от попыток придерживаться «объективности» в собственной жизни и в своих профессиональных беседах к тому, чтобы больше ценить высвобождение эмоций – у тех, с кем я работал, а иногда даже у себя самого. Теперь я уверен, что никакая буря эмоций не имеет ценности сама по себе. И в частной и в профессиональной жизни единственными критериями, которые определяют желательность какого-либо вида действий в беседе, являются цель и смысл. Очень легко навязать собеседнику каменную безэмоциональность (внешнюю), и не намного труднее – в большинстве случаев – вызвать эмоциональную разрядку. Всем нам брошен вызов – он состоит в том, чтобы найти в себе такую точку опоры (и помочь в этом нашим партнерам по разговору), которая бы позволила нам войти в контакт со своими чувствами и с пользой выразить их качество и силу. Почти непременно это поможет и нам, и нашим партнерам найти еще больше оснований для продолжения разговора.

Было бы интересно написать докторскую диссертацию – если это уже не сделано – об истории отношения людей к своим чувствам и эмоциям. Я не уверен, какой отрасли знания принадлежит эта тема – мистицизму, психологии, социологии, антропологии, биологии, этике, сексологии, а может быть, химии или магии. Само собой, в психологии существует множество точек зрения на этот предмет, начиная с вводного курса по психологии, где одна из глав называется «Эмоции: дезорганизованные реакции» (!), и кончая академической версией лозунга 1960-х: «Если тебе от этого хорошо, делай это».

Сейчас, с высоты своих лет, я вижу, что мой собственный путь в отношении аффективной составляющей жизни был в значительной мере ошибочным. Когда я был очень молод, я – как и многие мои сверстники – черпал образцы для подражания в кино. Мне очень нравился один актер, сейчас его почти никто не помнит, – Клив Брук. Блестящий английский джентльмен, он был абсолютно невозмутим. Дворецкий мог подойти к нему и сказать: «Сэр, ваша жена сбежала с зеленщиком, вы разорены, началась ядерная война, и на вас загорелся костюм». В ответ на все это Брук, с выражением