Его элегантная квартирка была совсем небольшой, но, тем не менее, с порога производила впечатление – была в ней некая сдержанная роскошь, свидетельствующая скорее не о бездонном кошельке, а о хорошем вкусе. Темный паркет, прямоугольный черный ковер, низкая жесткая тахта в японском стиле, стеллаж с книгами (краем глаза я отметила – классика плюс модная современная проза), плоский кругляш светильника, журнальный столик с выпивкой из дьюти-фри.

А уж в его ванной комнате можно было поселиться навеки – изобилие пузырьков, скляночек, флаконов вызывало непроизвольное желание немедленно всем этим богатством воспользоваться. Предназначение половины косметических средств так и осталось для меня загадкой, я идентифицировала лишь безумно дорогой крем от морщинок под глазами да увлажняющую маску.

У меня никогда не было столько косметики.

Максим усадил меня на диван, а сам метнулся к холодильнику и с резвостью профессионального шеф-повара за десять минут накромсал аппетитный салат из зелени и морепродуктов. Белоснежная соковыжималка взорвалась бодрым жужжанием – Максим кидал в нее яблочные и апельсиновые дольки. В качестве дополнения к импровизированному ужину он подал ржаные булочки из французской пекарни.

– Мило, – похвалила я, схватив самую огромную булку.

– И главное, всего двести пятьдесят калорий на одну порцию, – без тени иронии заметил Максим, – я коллекционирую низкокалорийные рецепты.

– Я тоже на диете, – на всякий случай сказала я, незаметно скрестив пальцы (хотя почти не соврала, потому что диета – есть ограничение в какой-то разновидности пищи, а мой рацион из-за нехватки времени обычно ограничивается фастфудом).

– На какой? – заинтересовался он, разливая по бокалам прохладное белое вино.

Я вспомнила, как одна приятельница, манекенщица Ксения, рассказывала о каком-то безумном анализе крови, по которому составляют особенную, неповторимую диету, и стоит это удовольствие двести пятьдесят условных единиц. Ксения с горящими глазами рассказывала, что ей можно есть сколько угодно шоколада, зато красные яблоки – никогда.

– Диета по крови, – нахмурилась я, – сдала анализ в одной клинике… Не помню сейчас, как она называется. И знаешь, это действительно работает!

Мне очень-очень хотелось ему понравиться. У него были такие глаза, такие волосы, такие губы! От него тонко пахло каким-то неведомым восточным ароматом, а под модной тонкой футболкой аппетитно бугрились литые мускулы. Я, что называется, «поплыла». Мне было все равно, что он думает, что он говорит… Как школьница, влюбившаяся в учителя истории только потому, что тот смешно хмурил нос и носил модный пиджак с кожаными заплатками на локтях. Интуитивно я чувствовала, что веду себя правильно. Вскоре мне удалось перевести разговор из опасного диетического русла в исхоженную вдоль и поперек область моды. Максим был не из тех мужчин, которых нельзя заставить выбросить полюбившийся свитер. Он следил за последними тенденциями и даже пару раз в год, по его собственным словам, выезжал за одеждой в Рим или Милан. Мое знание процесса явно произвело на него впечатление. Правда, в какой-то момент он бестактно поинтересовался, отчего такая продвинутая девушка пришла на вечеринку в платье из коллекции две тысячи первого года. Но в целом беседа была безобидной и гладкой.

А потом Максим расслабленно откинулся на подушки, потянув меня за собой.

Знала ли я, что этот роман-однодневка станет самым унизительным приключением в моей жизни?

Вот что случилось утром: едва разлепив веки, Максим сдернул с меня одеяло и переместился вниз – сначала я решила, что… Но его интерес распространялся вовсе не на мою томно распростертую плоть, а на единственную ее частичку – ступни. Его лицо было так близко, словно он собирался поцеловать каждый пальчик моей ноги и отчего-то медлил.

– Почему ты рассматриваешь мои ноги? – Я поджала пальцы, заметив на одном из них облупившийся лак.

– Не твои ноги, а свои простыни, – ухмыльнулся он.

Я села на кровати, кое-как прикрылась пледом и недоуменно на него уставилась. Сон как рукой сняло. В животе жалобно трепыхалась всполошенная бабочка неприятного предчувствия. Я смотрела на Максима и не могла понять, что происходит. В его лице не было той расслабленной утренней лени, которой обычно предшествует бурная ночь. В воспаленных от недостатка сна глазах не наблюдалось благодарного блеска. И вообще – как-то странно он на меня смотрел, неприятно…

– Что случилось? – испугалась я. – Я что-то сделала не так?

– Да нет, не обращай внимания, – помявшись, ответил он. – Саш, ты иди в кухню. В холодильнике есть проросшая пшеница и морковь, можно сделать салат.

– Вообще-то, на завтрак я предпочитаю сэндвичи, – пробормотала я.

– Оно и видно, – совсем уж по-хамски усмехнулся Максим, кинув выразительный взгляд в сторону еле заметной (честное слово!) шероховатости на моем бедре, – на твоем месте я бы вплотную занялся собой. Пока еще есть время на реванш, но тебе уже тридцать. Эй, не обижайся, это всего лишь дружеский совет.

– Ну спасибо! – завернувшись в простыню, я вскочила с кровати и гордо продефилировала в душ.

Наверное, это пробуждение было самым унизительным в моей жизни.

Изобилие флаконов в ванной больше не казалось мне трогательным. Вдруг захотелось схватить склянку с модными, купленными за несколько сотен долларов в «Японском саду» духами и разбить ее о кафельный пол. Я сдержалась – реакция Максима могла быть непредсказуемой.

И почему я сразу не поняла, что это за человек?! Словно алчущая приключений малолетка вдохновилась аполлоновской внешностью, проигнорировав внутреннюю червоточинку, которая в итоге обернулась зловонной гнилью!

На стеклянной полочке над раковиной я заметила пинцет для бровей, в котором застряло несколько выгоревших волосков. На полочке лежала банка воска – брррр, он еще и эпиляцию делает, а я-то решила, что элегантная гладкость кожи дана ему природой. Массажные щетки, увлажняющие кремы, гигиенические бальзамы для губ, тампоны для снятия макияжа, причудливой формы расчески… Стоп-стоп-стоп! ТАМПОНЫ ДЛЯ СНЯТИЯ МАКИЯЖА???!!! В ванной комнате мужчины, с которым я имела неосторожность вступить в интимную близость?!

Брезгливо, двумя пальчиками, я открыла створку зеркального шкафчика… и отшатнулась. Полки были заставлены косметикой – прозрачный тональный крем для мужчин, мужская тушь, прозрачный гель для губ, маскировочный карандашик…

Какой кошмар!

Наскоро ополоснув лицо ледяной водой, я провела по волосам его расческой, оделась и пулей выскочила из ванной. Быстрее бежать из этого дома, подальше от этого мужчины, от этой унизительной истории!

– Саша? – В коридор выглянул Максим. На нем была расстегнутая клетчатая рубаха. В иной день качество его грудной мускулатуры произвело бы на меня неизгладимое впечатление, но в тот момент в голове пульсировала лишь одна мысль: бежать, бежать, бежать!

– Я уже ухожу, – вымученно улыбнулась я, – была рада повидаться… и все такое.