– Постой, ты даже не позавтракаешь? Саш, прости, я был грубым. Сам не знаю, что на меня нашло. Пока ты была в душе, я сбегал вниз за круассанами!

– Какое трогательное внимание. Жаль, что у меня пропал аппетит.

– С шоколадом и сыром, – развел руками Максим, – я и сок уже выжал. Саш, пойдем! Я извиниться хотел. В коридоре как-то неудобно.

– Извинения принимаются, – пробурчала я, – но мне правда пора.

Он схватил меня за руку и потянул в сторону кухни. Сопротивляться было бесполезно – разве можно было противопоставить мои чахлые шестьдесят пять килограмм его мускулистым семидесяти восьми? Надавив руками на мои плечи, он заставил меня усесться.

Круассаны и правда выглядели аппетитно – в желудке предательски заурчало. Ненавижу свой организм! Он готов вкушать пищу, даже когда сердце разваливается на части от тоски. Есть люди, которых депрессия заставляет похудеть, я же обычно воюю с навалившейся меланхолией с помощью промасленной коробки с пиццей да килограммовой упаковки шоколадок.

– Саша, давай поговорим. Прости меня, я такой идиот.

Вздохнув, я придвинула тарелку к себе.

– Не знаю, что со мной происходит. На меня словно венец безбрачия наложили, – со слезою в голосе пожаловался он.

– Да ты что? – в саркастическом удивлении выдохнула я. – Никто замуж не берет?

– Ничего смешного… Мне тридцать три года, а я так и не встретил женщину своей мечты. У меня много знакомых женщин, но это все… не то.

– Правда? – Я откусила огромный кусок круассана, краем глаза с удовлетворением заметив, как поморщился диетоман. – А может быть, все дело не в них, а в тебе?

– Может быть, – легко согласился он, сокрушенно качая тщательно причесанной головой, – сначала все вроде бы в порядке. Я знакомлюсь с женщиной, она мне нравится, я чувствую искорку… А потом… Знакомлюсь с ней поближе, и всю чувственность как рукой снимает.

– То есть девушки интересны тебе только до того момента, как ты… хм… вступаешь с ними в близость?

– Не совсем так, – мягко поправил Максим, – до того, как я ближе их узнаю. Понимаешь, девушка моей мечты должна воспринимать свое тело как божественный храм.

Я посмотрела на свою руку, любовно выхоленный в маникюрном баре ноготок некрасиво обломился, лак потрескался. Никак не могу приучить себя мыть посуду в резиновых перчатках. Интересно, что Максим имеет в виду?

– Она не должна… запускать себя, – выдавил он, – относиться к себе пренебрежительно. Есть что попало, много пить, безответственно не спать ночи напролет.

Я поперхнулась круассаном, но из вредности продолжила трапезу. Хоть и видела, что созерцание рьяно уничтожаемого промасленного теста причиняет моему собеседнику почти физические страдания.

– Пользоваться абы какой косметикой, по три месяца не бывать у парикмахера…

– Я была в салоне две недели назад! – возмутилась я, тряхнув волосами.

– Это не о тебе, – смутился Максим, – Саша, сначала ты мне очень понравилась.

– Сначала? – с грустным сарказмом переспросила я.

– Мы познакомились в салоне красоты, и я подумал – вот она, девушка мне под стать. У тебя была такая прическа, такие туфли… И кожа хорошая.

– Это от природы, – буркнула я.

– Охотно верю, – печально улыбнулся Максим, – да если бы ты захотела, могла бы настоящей красавицей стать… А потом… Я рассмотрел тебя поближе…

– И увидел монстра с прыщом на носу? – понимающе усмехнулась я.

– Да при чем тут твой прыщ… – поморщился этот ненормальный, – тебе никто не говорил… в общем… у тебя на руках волосы.

– Что?! – Я недоуменно посмотрела на свою руку. Кожу покрывал еле заметный золотистый пушок.

– И над верхней губой тоже, – добил меня Максим.

Выронив круассан, я прижала ладонь ко рту. Моя лучшая подруга Лерка часто называет меня дамской копией поручика Ржевского, но я почему-то считала, что она имеет в виду грубоватый юмор, а вовсе не… усы.

Усы?!

– Не переживай так, – смягчился Максим, – их почти незаметно. Только совсем вблизи… И у тебя лишний вес.

– Я вешу всего шестьдесят три килограмма! – рявкнула я. – При росте метр восемьдесят.

– Вот я и говорю, что не модель, – развел руками он, – и последнее…

– Может, лучше не надо?

– Педикюр, – выдохнул Максим, – утром я первым делом посмотрел на простыни. Это мой маленький тест.

Я недоуменно на него уставилась.

– Атласные простыни, – объяснил он, глядя в пол, – сшиты по спецзаказу. На них все зацепки сразу же видны. И можно замечательно проверить качество педикюра.

К горлу подступила мутноватая тошнота. Что он имеет в виду – я спала на «тестовых» простынях?! Это была не ночь любви, а… экзамен на ухоженность?! Черт, и зачем я только осталась на завтрак.

Подхватив сумку, я сорвалась с места и, оставив Максима удивленно смотреть мне вслед, спешно покинула его квартиру.

Забыть об этой ночи, как о страшном сне.

Никогда больше и на полметра не подходить к мужчинам, которые слово «Prada» произносят с уважительным придыханием.

Познакомиться с каким-нибудь грузчиком или дорожным рабочим. Суровым парнем, мышцы которого формировались не под наблюдением фитнес-инструктора, а в тяжелом ежедневном труде. Загар которого отшлифован не в солярии, а на неумолимом солнцепеке. Чтобы вокруг него была незримая аура концентрированной мужественности. Чтобы по его литому телу стекал смешанный с пылью пот. Чтобы под его глазами пролегли усталые тени. Чтобы он думал, что спонжик – это диснеевский мультипликационный персонаж.

Короче говоря, с настоящим мужчиной.

Наташа и Маша встречаются нечасто – может быть, от силы раз в две недели. Заранее бронируют местечко в каком-нибудь модном малолюдном кафе, усаживаются по разные стороны стола, заказывают зеленые салаты и свежие соки (обе на строжайшей диете, бедняжки). Со стороны их недолгие совместные посиделки выглядят как долгожданная встреча двух близких подруг – воздушные поцелуи, красное вино, громкий смех, одна показывает новую сумочку, другая вытягивает ногу, демонстрируя туфлю. Тривиальный девичник, обмен новостями и сплетнями. Но это не так. Обе они готовятся к предстоящей встрече, словно не на ланч с подругой идут, а на самое главное в жизни свидание. Наташа за неделю записывается в «Tony amp; Guy», освежить прическу и восковой полоской выдернуть еле заметный пушок над губой. Маша перебирает гардероб в поисках «правильного» платья. Это не просто треп двух горожанок, это ненавязчивая демонстрация преимуществ.

У Наташи и Маши так много общего, что даже странно, что они не стали лучшими подругами. Обеим по девятнадцать лет, обе рослые – за метр восемьдесят, тоненькие, у обеих длинные светлые волосы, точеные личики и наполеоновские планы на жизнь. Они приехали в Москву за счастьем два года назад – Наташа из Тюмени, Маша – из Волгограда. Обе успешно работали моделями в своих городах, обе мечтали о триумфальном расширении горизонтов. У обеих были легкомысленные родители, легко отпустившие дочерей покорять подиумный олимп. Познакомившись на кастинге в агентстве моделей, они решили вместе снять квартиру – так веселее и дешевле. Их сожительство продлилось всего три месяца, после чего Наташа переехала к любовнику, а Маша сняла квартирку попроще.