Молния прочертила зигзаг по небу, опалив ей веки. Дождь хлестал по лицу. В горячке Амелии казалось, что капли шипят от жара, исходящего от ее тела.

Боль обрушилась на нее, как пульсирующее живое существо, когтями впиваясь в мозг, окуная тело в пламя. Она попыталась сесть, но металлический бок был слишком скользким, чтобы за него ухватиться, а руки слабыми и вялыми. Амелия слышала, как Бенджи плачет.

Она потеряла сознание, когда ее одолел горячечный жар.

Глава 22

Мика

Когда Мика проснулся на следующий день, солнце уже пробивалось сквозь плотный слой белых облаков. Где-то неподалеку кукарекал петух.

Взяв с тумбочки очки, Мика вышел из маленькой, ничем не примечательной комнаты, которую делил с Финном и Уиллоу. Из обстановки только обшарпанный деревянный пол, две узкие кровати (Финн решил лечь на полу, поскольку никак не мог уместиться на матрасе), комод и зашторенное окно. Все еще протирая глаза от сна, Мика направился в столовую.

Туман клубился вокруг его ног, скрывая большую часть того места, куда Гонсалес привез их после спасения со склада.

Их прибытие прошлой ночью выглядело как бешеное смешение темноты и дождя, блеска фар, мелькания затемненных зданий, незнакомых лиц и голосов. Бой на складе вымотал Мику. Он отключился через несколько минут после того, как упал на матрас.

Они находились в какой-то фермерской коммуне. Глава этой коммуны, Хармони Уиллис, обещала настоящий завтрак, так что все не так уж плохо.

— Добро пожаловать на ферму «Свит-Крик», — приветствовала его Хармони, когда Мика вошел в столовую. Это было длинное прямоугольное здание с бетонным полом, грубо сколоченными стенами, металлической крышей и несколькими десятками столов в фермерском стиле.

Он чувствовал странную оторванность от окружающего мира, словно все еще не мог поверить, что это не сон.

— Не желаешь молока?

— А? — тупо спросил он.

Хармони была белой женщиной лет шестидесяти, с длинными седыми волосами и умными карими глазами на красивом, угловатом лице. На ней были отглаженные брюки и шелковая рубашка, больше подходящая для дорогого бутика, чем для фермы, а на ногах — потрепанные рабочие ботинки.

Гонсалес, парень, который спас их прошлой ночью, прислонился к стене позади нее. Он скрестил руки и держал незажженную сигарету перед собой. Они оба были в перчатках и масках.

— Молоко? — повторила Хармони, слегка приподняв изогнутые брови.

Мика не хотел показаться невежливым. Кроме того, голод терзал его пустой желудок.

— Спасибо.

Хармони поставила перед ним на стол стакан холодного молока. На мгновение Мика уставился на него в недоумении.

— Оно само себя не выпьет, — ухмыльнулся Сайлас, сидевший дальше за длинным столом.

Мика поднял запотевший стакан и сделал большой глоток молока. На вкус оно было сладким и насыщенным, мягким и приятным на языке. Настоящее коровье молоко, какого он не пробовал уже много лет.

— Вот так-то лучше, — с улыбкой заметила Хармони.

— Что это за место? — спросил Мика.

— Мой отец построил эту ферму двадцать пять лет назад. Он мечтал о самодостаточном сообществе, свободном от насилия и вмешательства правительства. Мы собрали группу единомышленников. Остальное, как говорится, история. После папиной смерти семь лет назад я взялась за дело, чтобы сохранить его мечту.

— Почему вы нас спасли? — не мог не спросить Мика.

Улыбка Хармони стала шире.

— В наше трудное время — это хороший вопрос. Мы отлично знаем, что все, кто кажутся на первый взгляд безобидными, не всегда на поверку бывают именно такими. Однако мечтой моего отца было создать коммуну в стране, где все забыли об общности.

— Некоторые из нас все еще верят в старое доброе южное гостеприимство. Мы не приглашаем всех, с кем сталкиваются наши скауты, но Рассел сразу рассказал мне о вас, когда вернулся с охоты. Он не знал, что собаки снова захватили склад. От нашего поселения до него меньше четверти мили, так что мы за ним присматриваем.

— Мы пытались очистить его на прошлой неделе. — Гонсалес дернул плечами. — Они вернулись.

— Поняв, что направил вас в ловушку, Рассел умолял меня послать несколько грузовиков вам на выручку.

— Думаю, нам очень повезло, что он не лишен совести. — Джерико бросил быстрый взгляд на Гонсалеса.

Гонсалес дернул подбородком.

— Не злоупотребляйте нашим гостеприимством, и мы будем честны.

Мика сделал еще один глоток молока и обвел взглядом собравшихся за столом. Габриэль сидел в дальнем конце, сложив руки на столешнице, без наручников, и его трикотажная футболка с длинными рукавами прикрывала синяки на запястьях.

Габриэль встретил его взгляд напряженной улыбкой. Но Мика знал брата. Он понял, что за беспокойство скрывается под этой улыбкой, и его охватила тревога, от которой сводило зубы и мучило недоброе предчувствие. Почему Джерико не надел на Габриэля наручники? Неужели он не понимает, насколько опасен его брат? Мика отвел взгляд в сторону.

Джерико, Элиза, Хорн, Уиллоу и Сайлас сидели за столом и поглощали завтрак из яичницы и блинчиков. Похоже он слишком долго спал; даже Финн и Селеста уже встали. Бенджи и Амелии здесь не было — вчера вечером их отправили на карантин в другое здание.

Мика вскочил на ноги, испытывая новый страх. Как будто очнулся от приятного сна и понял, что все еще находится в ловушке кошмара. Спасшись от собак, они нашли Амелию без сознания в кузове грузовика, с белым и вспотевшим лицом, с пылающей кожей.

— Амелия…

Рядом с Джерико вздрогнула Элиза.

Хармони наполнила стакан и протянула ему.

— Она в нашем лазарете, помнишь? В безопасности и в комфорте, насколько мы можем его обеспечить.

— Лазарет? — тупо переспросил Мика, обводя взглядом комнату.

Хармони устроилась напротив него и сложила руки на столе. Под защитными перчатками у нее на ногтях был яркий мандариновый лак. На первый взгляд она казалась бабушкой, но в строгости осанки и настороженном взгляде читалась сила. Не зря она руководила этим местом.

— Когда мы строили ферму два десятилетия назад, то добавили трехкомнатный лазарет, — пояснила она. — У нас есть три палаты для пациентов и небольшой хирургический кабинет для лечения мелких травм. Когда появился вирус, мы отгородили палаты под карантин.

— Вы можете ее спасти? — Плечи Элизы ссутулились, на лице появилось затравленное выражение.

— Сейчас ее уже ничто не спасет, но мы можем создать ей комфортные условия.

Челюсть Габриэля сжалась. Бледность Элизы еще больше усилилась. Мика вздрогнул. Слова Хармони не вызывали сомнений, но ему не нравилось, когда их произносили вслух.

И все же Амелия сильная. Она всю жизнь прожила с эпилепсией. Конечно, она могла побороть эту глупую болезнь.

— А как же лекарство?

Хармони только пожала плечами.

— Его нет.