— Запомни, мой мальчик, — говорила она, посадив Эмиля на колени, — крепко запомни. Когда-то давным-давно мы были богаты и счастливы. Мамочка и папочка любили друг друга и своего сыночка. У нас был свой красивый дом, прислуга и большой тенистый сад, где так хорошо сидеть в зной. У нас была кукла — наше самое главное богатство. Помнишь нашу куклу? На кого она похожа?

— На тебя, мамочка. У нее такие же глаза, как у тебя, — послушно повторял Эмиль, слышавший эту историю уже в тридцатый раз.

— Ты прав, мой ангел, — она целовала сына в макушку. — У нас тогда был целый мир… Прекрасный мир, полный любви и счастья…

И замолкала, глядя куда-то поверх его головы.

Эмиль и вправду очень хорошо запомнил эту историю.

Наше время, начало июля

Мне опять снилась кукольная коробка и то, как я мечусь в ней, пытаясь выбраться, а потом понимаю, что это вовсе и не коробка, а гроб. Меня зарыли в землю, выхода уже нет.

— Все хорошо. Не бойся, все хорошо! — Ник нежно гладил меня по плечу.

Горло сжал спазм от рыданий, и я с трудом могла дышать.

— Тебя похлопать по спине?

От боли и от обиды мне стало легче. Воздух, наконец, хлынул в легкие. Еще несколько минут я лежала на спине, пытаясь отдышаться. А Гретхен наблюдала за мной с холодной неприязнью. Почему она так со мной жестока? Разве я сделала ей что-нибудь плохое? Я же всегда ее любила.

— Все будет хорошо, вот увидишь, — повторил муж, наклонившись надо мной. — Ты помнишь, что случилось?

Сосредоточиться было трудно, я помотала головой.

— Знаешь, милая, — он взял мою руку в свои и принялся гладить пальцы, а я смотрела на отсвет фонарей, падающий на стену, и никак не могла оторвать взгляда от этой узкой белой полоски, — ты должна поехать к врачу.

— Я сумасшедшая? Меня упекут в психушку? — собственный голос показался мне чужим, незнакомым.

— Нет, конечно! Даже не думай об этом! — Ник прижал меня к себе, словно защищая ото всех опасностей. — Вот что я придумал. У вас в России, к сожалению, не лучшая медицина, врачи то и дело ставят неправильные диагнозы и кидаются лечить, не разобравшись. Нет, так нельзя. Мы поедем в Германию. Я покажу тебя лучшему специалисту.

Я молчала. Мне хотелось заползти в какую-нибудь щель, где меня никогда бы не нашли.

— Я вела себя ужасно?

— Ты… ты была агрессивна. Наверное, сдали нервы. Иногда достаточно пустяка, чтобы вывести человека из себя. Работа, постоянный стресс… В Германии лучшие специалисты, тебе обязательно помогут. Возможно, просто требуется принимать какое-нибудь обычное лекарство или даже витамины, их недостаток сказывается на здоровье. Главное — не бойся. Я не дам тебя в обиду, мы все сможем поправить.

Ему хотелось верить. Как же хотелось, чтобы все было именно так!

— Но это же дорого, — наконец робко возразила я, повернувшись на бок, чтобы видеть своего мужа.

— Деньги не главное, — отрезал он. — И знаешь, думаю, тебе будет спокойней, если с нами поедет кто-нибудь из твоих родных.

— Это можно? — Я поднялась на локте.

— Конечно! — Он поцеловал меня в лоб. — Главное — ничего не бойся. И спи, тебе нужно набираться сил. Завтра я все устрою. Билеты у нас уже куплены. Помнишь, мы собирались в Мюнхен? Поговорим с твоими, кто еще поедет. Не думай пока об этом. Спи…

Он устроился поудобнее и, кажется, тут же провалился в сон, а я никак не могла заснуть. Боль и отчаяние вцепились в меня как голодные псы. Что со мной происходит? Я действительно схожу с ума? Как же стыдно! Как больно и стыдно!

Я не могу контролировать себя и причиняю боль близким. Может быть, сбежать? Прямо сейчас, пока Ник спит? Уехать куда-нибудь на край света и попробовать начать жить по-новому. Но от себя не убежишь. Что же делать? Как обезопасить их от меня? Покончить с собой?

Довольно продолжительное время я обдумывала различные способы самоубийства, но не могла остановиться ни на одном. К тому же мне отчаянно хотелось жить. То, как важен и нужен воздух, осознаешь только тогда, когда его внезапно начинает недоставать. Да, я хотела жить, я чувствовала, что еще слишком мало видела, слишком недолго была счастлива. Не успела надышаться. Что, если Ник прав и мою проблему легко решат, прописав какое-нибудь лекарство? Принял таблетку — и никаких проблем.

Ник повернулся и, пробормотав во сне что-то, уткнулся лбом в мое плечо. Я смотрела на его растрепанные волосы, и меня от макушки до ног пронзило чувство нежности. Он рядом, он доверяет мне, он любит меня. Нет, я не брошу его, не стану выбирать самый легкий путь. Нужно хотя бы попробовать. Если что, у меня еще будет время на решающий шаг.

А пока — прочь ужасные мысли. Я должна заснуть, чтобы появились силы действовать.

Я принялась медленно считать, глубоко вдыхая и выдыхая.

Боль и паника еще ворочались на периферии сознания, но я представляла, что между нами толстая непроницаемая стена. Я найду в себе силы. Я буду жить. Я буду бороться.

На следующий день к нам приехали дедушка и бабушка.

По их взглядам я поняла, что дела обстоят еще хуже, чем мне казалось. Бабушка Лена обеспокоенно спрашивала, как я себя чувствую, и едва ли не вздрагивала при каждом моем движении. Дедушка был суров и молчалив.

— Я еду с вами, — заявил он тоном, не терпящим возражений. — Поезжайте, как планировали, я буду на следующее утро после вас. Номер в гостинице забронировал.

— Очень хорошо, — кивал Ник. — Я все уладил… Погуляем, посмотрим город. Он очень красивый, особенно его старая часть. А такого шоколада, как у нас, вы больше нигде не найдете.

Они говорили и ни словом не упоминали настоящую причину поездки — словно и вправду мы ехали погулять по старым кварталам и поесть шоколад, и только тревожные взгляды бабушки свидетельствовали о том, что пасторальность картинки обманчива. В доме повешенного о веревке не говорят, и они избегали говорить обо всем, что связано с моей болезнью.

Укладывая вещи в чемодан, я думала о том, что не так представляла себе это путешествие. Оно должно было стать сказкой, а становилось тяжким бременем. Надеюсь, в Германии мне помогут. Хорошо, чтобы помогли, потому что я устала от себя и сама себя боюсь.

Вечером накануне отъезда опять позвонил Костя.

— Привет, как ты? — поинтересовался он.

— Хорошо, спасибо, — ответила я сухо. — У Павла есть еще какие-то поручения?

Он растерялся и не сразу нашелся с ответом.

— У тебя точно все в порядке?

Разговаривать с ним не хотелось. Мне вообще не хотелось разговаривать ни с кем, даже с Ником, и муж это понимал, по крайней мере, старался не трогать меня лишний раз.