В 1943 году он написал музыку к «Гимну партии большевиков», которая стала государственным гимном СССР в 1944 году. Захаров является трижды лауреатом Сталинской премии. В 1942 году он получил Сталинскую премию второй степени за песни «Два сокола», «Дороженька», «И кто его знает», «Играй, мой баян» и др. В 1946 году ему была присуждена Сталинская премия первой степени за ряд песен, среди которых «Слава Советской державе», «Величальная И. Сталину», «Величальная В. Молотову», «Стань лицом на запад», «Про пехоту». В 1952 году он был награжден Сталинской премией за руководство концертно-исполнительской деятельностью в Хоре имени Пятницкого. Соловьев-Седой был награжден Сталинской премией второй степени за песни, написанные в 1942 году, среди которых «Вечер на рейде». Новиков является лауреатом двух Сталинских премий второй степени, которые получил в 1946 и 1948 годах. Блантер получил Сталинскую премию второй степени в 1946 году за песни «Под звездами балканскими», «В путь-дорожку дальнюю», «В лесу прифронтовом», «Моя любимая», которые оставались популярными и после войны.

Среди песен, отмеченных Сталинской премией, наряду с действительно популярными в военное и послевоенное время, такими как «Катюша», «Вася-Василек», «И кто его знает», «Играй, баян», встречаются произведения, которые популярностью не пользовались: например, песня о Ленине и Сталине «Два сокола» (музыка Захарова, слова Исаковского), оды в честь Сталина и Молотова (музыка Захарова, слова Исаковского) или «Слава народу» (музыка Островского, слова Долматовского). В состав Сталинского комитета, который представлял произведения к награде, входили профессиональные музыканты, которые и в своем творчестве, и при отборе произведений отдавали предпочтение академической музыке, а не песням. Тот факт, что некоторые авторы песен были все же отмечены этой премией, свидетельствует о важной роли, которую играла песня во время войны. Однако песням приходилось вступать в нелегкую конкуренцию с другими музыкальными жанрами. Вынося свое решение, члены наградного комитета взвешивали многие факторы: популярность, качество, политическое значение произведения. Вышестоящие инстанции в лице представителей пропагандистских органов, членов ЦК и лично Сталина формировали окончательный список награждаемых: они могли вносить изменения в перечень кандидатов, исключая или добавляя фамилии.

По мере того как война приближалась к концу, песенников стали наделять привилегиями, которые предоставлялись лицам, причисленным к советской элите. Начиная с апреля 1944 года на композиторов, независимо от жанра, посыпались различные блага: продажа товаров со скидкой, допуск в специальные распределители и рестораны, прежде всего в закрытые заведения, которые обслуживали только членов композиторского союза. У писателей также имелись аналогичные привилегии, но их распространение на всех композиторов без исключения означало повышение их статуса, которое произошло во время войны, и признание роли музыки и песни. Эти льготы являлись, с одной стороны, знаком отличия, а с другой стороны – способом борьбы с дефицитом, который существовал в военные и послевоенные годы [Tomoff2006: 90–93].

Непрофессиональные авторы песен

Как говорилось выше, количественно оценить масштаб такого явления, как песенное творчество самодеятельных авторов, не представляется возможным. В литературе, как правило, художественная самодеятельность освещается с точки зрения исполнительского, а не авторского творчества. Однако не вызывает сомнения, что либо с помощью профессионалов, либо самостоятельно рядовые граждане писали песни, желая выразить свой опыт и свои чувства. Как указала одна исследовательница, во время войны значительно активизировалось устное народное творчество, что можно объяснить резким сломом в функционировании базовых механизмов государственной музыкальной культуры, особенно средств массовой коммуникации [Богемская 1995: 93]. Из этого следует вывод, что независимая самодеятельная песенная активность зародилась в первые дни хаоса, вызванного внезапным вторжением фашистов.

Музыковед И. В. Нестьев отмечает, что в 1941–1942 годы песня играла на фронте такую роль, как никогда раньше в истории мировых войн. И рядовые, и командиры всех видов войск успешно выступали в качестве поэтов и композиторов. Они считали эту работу важной, необходимой для фронта – и они были правы. Нестьев также приводит слова из письма сержанта Михаила Максименко: «Хорошие, бодрые, вдохновляющие песни нам нужны не меньше пороха» – и добавляет: «Никакие трудности не могли воспрепятствовать творческому порыву этих людей». Нестьев приводит также слова из дневника старшего политрука Красова, автора песни «Ставропольские партизаны», о том, что после ранения ему тяжело писать, но он сочиняет мысленно и мечтает, как покажет новую песню славным партизанам Ставрополья, как они будут ее петь [Алексеева 1978: 29].

Самодеятельное песенное творчество получило большое распространение во время войны, хотя оно не было абсолютно новым явлением в русской культуре или в армии. Как и в профессиональной среде, здесь наблюдались разногласия относительно того, какое искусство необходимо людям в тяжелое время. Возникали сомнения относительно уместности некоторых форм художественной самодеятельности в условиях войны. В январе 1942 года поэт Солодарь писал, что еще несколько месяцев назад в печати высказывалось мнение о недопустимости юмора в такое время. А в январе 1942 года газета «Литература и искусство» напечатала подборку своего рода частушек, задиристых и сатирических, которые присылали с фронта, порой вместе с нотами. Солодарь удивлялся огромному потоку подобного материала, который поступает из армии [Богемская 1995: 55]. Песни создавались и в партизанской среде, особенно в первое время, когда партизаны были полностью отрезаны от Большой земли. Боец Евгений Маринов написал песенный цикл в виде дневника, в котором поведал о буднях своего партизанского отряда, о чем сообщала статья, опубликованная в газете «Литература и искусство» 1 мая 1942 года [Богемская 1995: 57–58].

Творческий процесс мог протекать по-разному. Как уже говорилось, иногда поэты-любители использовали известные песни, заменяя существующий текст на собственный. Утесов со своим джазом исполнял популярную песенку в темпе вальса «Крутится, вертится шар голубой», на мелодию которой в военные годы было положено множество стихов [Богемская 1995: 57]. Уже говорилось, что «Катюша» послужила основой для многих версий, в которых исходная тема развивалась или получала новую трактовку. К числу песен, которые породили многочисленные варианты, относятся «Синий платочек», «В землянке», «Огонек». Множество версий, не получивших широкого распространения и большой популярности, было выявлено фольклорными экспедициями, проведенными во время войны и после нее (известные собиратели военного фольклора – Л. Мучаринская, профессор И. Н. Розанов. К. В. Виткая из Московской консерватории делала записи в Калуге в 1949 году. В Московской и Брянской области также был собран песенный материал. См. [Свитова 1985: 3–5]).

По всей вероятности, самодеятельное поэтическое творчество было более распространенным явлением, чем музыкальное[9]. Поэты-любители могли использовать готовые мелодии, а иногда сотрудничали с профессиональными композиторами, которые писали музыку на их тексты, о чем сообщалось на заседаниях Союза композиторов, упоминаемых выше. Однако не исключалась и возможность самостоятельного создания мелодии автором-любителем, как сделал командир партизанского кавалерийского