– Дома, – ответила она, не взглянув на меня, – а так как я знаю, что дома у неё не всё так хорошо, её нужно вытаскивать.

– Её что, нашёл отец? Но… как?

– Сама расскажет, если захочет, – сказала девушка и двинулась вперёд, идя на два шага впереди меня.

Мы шли по тёмной, зажатой между невысокими домами, улице Нойкельна. Довольно странно, что ночью в этом районе не было слышно ни криков, ни выстрелов. Лишь пара пьяниц прошла мимо, чуть не врезавшись в нас. Голова начинала болеть всё сильнее. Спина девушки снова запульсировала фиолетовым. Чёрт.

– А ты кто?

Она резко остановилась, повернулась и протянула мокрую от дождя руку.

– Грет.

– Йохан, – ответил я на рукопожатие.

Грет ухмыльнулась. Всё-таки она была обо мне наслышана.

– Откуда ты узнала, где она живёт?

– У отца выпытала. У него есть связи.

А я начал заводить правильных друзей. Мне бы тоже не помешали связи в полиции.

– Прям целая спасательная операция по вытаскиванию Рут. Отец сказал, что буквально за пятнадцать минут до меня адрес выпрашивала какая-то мадам. Я её видела несколько раз в баре. Стриптизершей иногда подрабатывала. Теперь вот ты пришёл.

Лейла. Главное – не встретиться с ней у дома Рут. Всё это начинало очень и очень дурно пахнуть. Желтый свет от фонарей растекался по столбам и сливался в одну большую лужу у нас под ногами. По вискам у меня начинал течь пот. Давно уже нужно придумать заклинание от приступов. Что-то вроде ритуала, небольшой медитации. Но что-то подсказывало, что это всё равно бы не помогло.

Вскоре мы оказались у дома Рут. Калитка была открыта. Свет в окнах был погашен. Входная дверь, как и стены дома, явно нуждались в капитальном ремонте. Где-то сходила краска, ступеньки на крыльце почти развалились, в стене несколько кирпичей вот-вот готовы были рассыпаться. Грет сначала позвонила в звонок, а после со всей дури забарабанила в дверь, и мне показалось, что этот дом от такого стука сейчас рассыплется на мелкие кусочки, похоронив под обвалами и Рут, и её родителей.

Я молча стоял позади. Грет, матерясь, ещё несколько раз подолбила в дверь.

– Рут! – крикнула она. – Открывай!

Через несколько секунд по ту сторону двери послышались шаги и нервные возгласы.

– Кого там ещё принесло? – охрипший мужской голос.

Дверь открылась и перед нами появился отец Рут. В серой растянутой футболке и шортах, небритый, с едва открывшимися после сна глазами, он посмотрел сначала на Грет, а потом на меня.

– Ты….

– Где Рут? – вмешалась в наш не начавшийся диалог Грет.

– А ты кто ещё такая?! – он перевёл взгляд на девчонку.

– Твоя совесть, ублюдок! – выплюнула ему в лицо Грет.

Отец Рут, поняв, что мы настроены решительно и весьма агрессивно, решил дать заднюю.

– Пошли вон отсюда, пока я не вызвал полицию! А ты… – он схватил своей жирной рукой меня за рубашку, – ещё раз я тебя увижу возле моего дома, отделаю как…

Договорить ему не дала Грет, которая размахнулась и ударила ногой между ног. Этот амбал вскрикнул, отпустил меня и сложился пополам.

– Сука… – пропищал он.

Сзади в коридоре появилась Рут. С заплаканными глазами, растрёпанными рыжими волосами, она испуганно смотрела на нас. При виде неё в моей голове что-то окончательно щелкнуло. Фиолетовое свечение Грет, отец Рут, расплывающийся передо мной всеми цветами радуги, оранжевый свет от Рут смешались перед моими глазами. Голова вот-вот готова была разлететься на куски. И когда жидкая субстанция в виде её отца выпрямилась и схватила Грет за шею, когда оранжевый силуэт Рут двинулся в нашу сторону, когда я понял, что пора что-то делать, то выхватил шлем из руки Грет, из последних сил впечатал его в лицо мужчины и провалился в разноцветный хаос.

12

КАРТОННЫЕ СТЕНЫ

– Я беременна, – чуть тише, чем нужно было, сказала я Леону, когда мы сидели в его гостиной.

Он отхлебнул из своей чашки и откинулся на спинку дивана. Я, сидя рядом и сложив ладони на коленях, робко посмотрела на него. Его взгляд, казалось, не выражал абсолютно никаких эмоций. Леон протянул руку и запустил её в копну моих волос.

– Мы справимся, – так же тихо сказал он.

Я ожидала услышать чего угодно – негодование, злость, восторг, равнодушие, но его абсолютно спокойное «мы справимся» не вписывалось в мою картину мира.

– Я… я не уверена… – заслонив лицо ладонями, сказала я, – в том смысле, что просто не знаю, что делать дальше.

Леон лишь пожал плечами.

– Про деньги можешь не думать, – ответил Леон, – благодаря родителям, у меня есть средства, чтобы содержать ребёнка.

– То есть… ты не против? Я… не знала, как ты к этому отнесёшься.

Леон наклонился, и я заметила мятые полосы на его белой рубашке. Он отпил ещё чая и снова лёг на спинку дивана.

– А почему я должен быть против? – он тепло улыбнулся. – Я хочу этого ребёнка.

Это безумие. Это просто безумие. Мне нравился Леон, я была близка даже к тому, чтобы сказать, что люблю его. Но тот факт, что мы знакомы всего несколько недель, пугал меня. Как и то, что он так спокойно согласился стать отцом нашего пока не родившегося ребёнка. Но ещё сильнее меня пугала будущая реакция отца, когда он узнает, что его семнадцатилетняя дочь беременна. Я слегка подалась вперёд, положила ладони Леону на шею и поцеловала в губы.

***

Я не помню, как из бара Эмиля добежала до квартиры Йохана по ночным улицам под моросящим дождём. Раз он не собирался искать Рут, то я сама найду её. Осталось всё продумать и как-нибудь вызволить девочку из жирных лап ненавистного отца. Мне нужен защитник, человек, который поможет. В конце концов, чего я добьюсь, если как дура буду стоять одна перед дверью её родителей и объясняться, кто такая и что здесь забыла, да ещё и за полночь? Йохан был мне необходим.

Но… как и следовало догадаться, его опять не оказалось дома. Будь он проклят. Даже забыл закрыть грёбаную дверь. Всё, что я обнаружила в этой пустой квартире, пропитанной запахом алкоголя и сигарет – крысу, которая, как ни в чем не бывало, бегала по своей коробке. У меня не было даже еды для неё. Холодильник тоже был пуст. За исключением полупустой бутылки виски. Я взяла её и упала на диван, будучи на грани нервного срыва. Я устала. Просто устала. От этой постоянно беготни, от Йохана, который не может выполнить такую простую просьбу, как просто сидеть и не высовываться. На глаза наворачивались слёзы. Я сделала несколько глотков виски из горла.

Нет. Я не сдамся. Я не буду сидеть здесь и спиваться, как какая-то девочка-подросток, которую только что бросил парень прямо на выпускном вечере. Пусть Йохан пропадает, где хочет, пусть спивается в подворотнях или обдалбывается наркотиками. Я решу эту проблему сама. Поставив бутылку на стол, я погладила Кубика, улыбнулась ему и вытерла слёзы.

– Да, крысёныш? Мы ведь справимся? Всё будет хорошо?

История повторялась. В голове болезненными вспышками начали проигрываться воспоминания. Как показывает опыт – «мы справимся» – самая бесполезная фраза из всех, которые я слышала.

***

Не знаю, какие силы двигали мной в тот момент, когда я рассказывала о своей беременности матери. Глупо было скрывать то, что не скроешь уже через несколько месяцев. Потом было бы только хуже. Я думала, что ей можно доверять, что она хотя бы пока не расскажет обо всём отцу. Но, как и всегда, она была больше на его стороне, нежели на моей.

– Ты совсем спятила?! – стукнув кулаком по столу, крикнул на меня отец в своём кабинете. – И от кого? От того альтруиста?!

Я вжалась в кресло напротив, опустив взгляд и не зная, что ответить.