– Завтра я познакомлю с ним Никиту. Если ты не против, конечно.

Женя сжал мою ладонь. Ничего не сказал, но в глазах его словно бы мелькнуло облегчение. Пальцем он провёл по обручальному кольцу. Подтянул меня ближе. Я нехотя подошла вплотную.

– Из-за того, что мне нужно было его усыновить, я и не развёлся с тобой. Со штампом в паспорте сделать это было проще.

– Только из-за этого? – спросила я и невольно затаила дыхание.

– Не только.

Добавлять он ничего не стал. А я не стала настаивать. Несколько секунд продлилась немая пауза.

– Я делаю для него всё, Насть, – снова заговорил Женя. – Но ему нужна мама. Он совсем маленький. Порой я просто не знаю, что с ним делать.

– Так нашёл бы ему маму. Почему ты не сделал этого?

– А почему ты не нашла Никите отца?

– Я пыталась. Но не смогла. Тебя не смогла забыть, Жень.

– Вот и я тоже не смог. Ни найти ему маму, ни забыть тебя.

Глава 14

Женя

Смотреть на ведущую за руку сына Настьку я не мог. Не смотреть – тоже. Принять, что пацан мой, оказалось сложно. И совсем не из-за того, что я не поверил ей. Нет, чёрт подери, поверил хотя бы потому, что при желании мог сделать проклятый тест ДНК. Паршиво было ещё и то, что винить, кроме себя, я никого не мог. Литвинова? Да к чёрту Литвинова! Я ведь знал, что она беременна.

– Только не шуми сильно, – донеслись до меня её, обращённые к сыну, слова. – Помни, что он совсем маленький и болеет. Хорошо?

– Хорошо, – отозвался Никита с серьёзным видом.

Должно быть, моя жена сильно постаралась, чтобы от меня сын не взял ничего. Сколько я ни искал в нём собственные черты, не находил. Но сейчас вдруг понял, что и от Литвинова в нём ничего нет – сплошная Настька. Цвет глаз в точности, как у неё, волос – тоже. Даже маленькое родимое пятнышко на плече.

В сопровождении охраны мы вошли в клинику. Денизе – медсестра, под опекой которой находился Мишка со дня, как я привёз его сюда, – уже ждала нас.

– Как он сегодня? – спросил я с ходу и только потом добавил: – Доброе утро.

– Лучше, – участливо отозвалась она. – Когда вы тут, ему всегда лучше. Утром съел весь йогурт и даже выпил какао. Ждёт вас.

Я посмотрел на Никиту. Тот, почувствовав это, повернулся. Появилось ощущение, что я вижу нечто знакомое. Но пропало оно быстро, как только он потерял ко мне интерес. Вчера я обрёл старшего сына, но младший стал на шаг ближе к краю. Нет, не на шаг, чёрт подери. Надежда разбилась вдребезги. Сидя у постели Мишки ночью, я едва не выл от беспомощности. Но слова Денизе вернули мне решимость, заставили собраться. Я – единственный шанс для мальчика, в свои три пережившего столько, сколько не каждому случается за всю жизнь.

– Его врач уже тут? – осведомился я, зайдя в лифт за медсестрой.

Та ответила утвердительно, добавив, что он уже в курсе, что Никита не подходит на роль донора.

– А почему его не могут вылечить, мам? – услышал я обращённый к Насте вопрос. – Это потому, что тут плохо лечат?

– Нет, – она не выпускала детской ладошки. – Не все болезни можно вылечить.

– Значит, этого мальчика не вылечат?

– Я не знаю, – отозвалась она со вздохом. – Но мы должны верить, что вылечат. И мысленно каждый день желать этого.

Я стиснул зубы – её честность в разговоре с сыном наждачкой прошлась по сердцу.

– Это как молиться?

– Угу, – подтвердила она. – Или как желать счастья тому, кто очень дорог.

– Как ты мне желаешь?

– Как я тебе.

Настя перехватила мой взгляд. Она и парень, мой старший сын, были единым целым. Просуществовавшим без меня недели, месяцы, годы, чтоб его, организмом. Этот организм способен был существовать так и дальше, без меня, и чёткое осознание этого поднимало в душе досаду. Мы с Мишкой не смогли одни, а они смогли. Я бы всё сделал, чтобы им без нас было никак. Настьке без меня. И чтобы парень её не смотрел волком, с подозрительностью. Мой. Мой парень.

Что стало началом конца? Отец всегда говорил, что дом строится с фундамента. Каждое дело начинается с фундамента. Для того, чтобы выправить настоящее, нужно было обернуться на прошлое. Или не нужно. Я и так чётко помнил момент, растянувшийся на годы.

– Может, не будешь на меня так смотреть? – проходя мимо, шикнула Настька.

Я проводил её взглядом. Её светлые волосы падали на спину, в петли кардигана был вдет пояс. Как тогда. Как в тот день, чёрт возьми.

Прошлое

Злой, как дьявол, я влетел в хорошо знакомый двор и затормозил и подъезда.

– Смотри, куда едешь! – гневно прокряхтела толстая баба, шедшая в метре справа.

– Сама смотри, куда прёшь, – процедил я сквозь зубы, отстёгивая ремень.

Хлопнул дверцей внедорожника. В момент, когда собрался набрать номер квартиры на домофоне, дверь распахнулась сама. На вышедшего из подъезда парня я не обратил внимания. Мысли были заняты только Настькой. Почему бабские мозги устроены так, чтобы вытрепать мужикам как можно больше нервов?! И Литвинов, мать его! Хоть бы набрал, сказал, что она у него. Давно нужно было разложить ему по полкам, что к чему. Дружба дружбой, но на мою жену коситься нечего. Раньше нужно было думать. А Настька. Стерва. Да и я не лучше. Сразу бы запер её в квартире и дело с концом.

Пока я давил на кнопку звонка, прокручивал в башке, что скажу жене. Хотя что было говорить? За шкирку и в машину. Все разговоры дома. Грёбаный лёд! Каждый раз, когда я видел новые синяки на её теле, у меня возникало желание разнести всё к чёртовой матери.

Дались ей эти Игры! Раскатывает новые коньки? Мне физически больно смотреть на её ноги. Стёртые в мясо мозоли, волдыри. Синяк на бедре не проходит никогда, и для неё в этом нет ничего ненормального. Нет, блядь! Хватит. Моя женщина не будет ходить в синяках и ссадинах.

Сегодняшняя ссора убедила меня, что надо решать проблему радикально. Раз меня