Заглядывать туда Мёнгере не стала, она же не воровка какая-нибудь. Да и вернулась хозяйка дома с Глебом и Пришем. Она велела им вылить воду в котел над камином. У Мёнгере промелькнула мысль: может, хозяйка дома сродни пустынной ведьме? О тех ходит много легенд, что они варят путников в огромных котлах. А потом очищают мясо от костей. Но не похоже: в сказках ведьмы старые и с огромным носом. А хозяйка дома молода.

Мёнгере тоже подошла поближе к огню: хотелось согреться – в доме было сыро.

– Из чего ваш дом построен? – спросила она.

– Из дёрна, – сказала девушка и, заметив непонимающий взгляд, добавила: – из верхнего слоя земли.

Мёнгере хотела узнать поподробнее – она никогда не слышала о таких жилищах, но ее перебил Глеб:

– Не скажете, как к вам обращаться?

Мёнгере показалось, что незнакомка не хочет отвечать: по ее лицу промелькнула тень. Но всё же ответила:

– Брудурин.

Вода нагрелась быстро, и вскоре Мёнгере залезла в купель. В ее дне имелась деревянная пробка, чтобы сливать воду после мытья. Пол в комнате был выложен плоским камнем, и в нем виднелось отверстие, куда стекала вода из купели. Мёнгере намылила голову. От мыла пахло травой. Наверное, Брудурин сама его варит, Мёнгере хотела бы научиться этому. Оказывается, в обычной жизни так много всего занимательного. Живя сначала в храме, а потом во дворце, она была многого лишена.

В начале пути ухаживать за собой было непривычно. Из-за этого волосы едва не превратились в колтун, и пришлось помучиться, их расчесывая. Но ничего, она справилась. Сейчас главное, отмыться от болотной грязи. Мёнгере несколько раз полила себя водой из ковша.

Она переоделась в одежду, которую выделила Брудурин: длинное серое платье с тем же орнаментом, что и у хозяйки дома, – волнистые линии и ромбы. Мёнгере подпоясалась и задумалась: стирать одежду она не умела. Видимо, тоже надо замочить в воде и пройтись мылом. Но на всякий случай спросила у Брудурин. Та удивилась ее неумелости, но помогла. Труднее всего оказалось отжимать белье, пришлось звать на помощь Приша и Глеба. У самой Мёнгере с непривычки заныли руки. Затем они с Брудурин развесили вещи возле очага, где уже грелась вода для Приша.

Пока готовили ужин, Мёнгере и Брудурин разговорились. Оказывается, совместный труд сближает не хуже похода. Брудурин даже улыбаться начала. Хухэ вертелся под ногами, выпрашивая лакомые кусочки. Глеб тоже хлопотал. Хотя они с Мёнгере те еще помощники для хозяйки дома. Мёнгере только недавно стала осваивать эту премудрость. Да и Глеб не великий умелец.

Всё было хорошо, спокойно: спокойная беседа, запах еды. Но что-то царапало, Мёнгере никак не могла сообразить, что именно. Потом поняла: дом Брудурин казался нежилым. Такое ощущение, что хозяйка попала в него незадолго до их появления. Потому и сыро, хотя в камине горел огонь. Чувствуется, что никто на этой кухне годами не готовил. Только сейчас, ради гостей. Да и трава во дворе! Не примята! А ведь Брудурин ходила по ней. Не оставляя следов?

Вернулся Приш, а его место занял Глеб – когда еще выпадет возможность вымыться? Всем хочется быть чистыми. Он отправился в комнату с купелью, уступив место на кухне Пришу. Тот привык готовить, поэтому толку от него было больше. Вскоре похлебка из овощей и мяса булькала на огне. Мёнгере собралась с духом и спросила, как бы невзначай:

– А ты здесь одна живешь?

Из рук Брудурин выпал нож. Она бросилась его поднимать, поэтому ее лица Мёнгере не видела. Подняв нож, хозяйка дома спокойно ответила:

– Да.

Повисло молчание. Мёнгере порывалась еще задать вопрос, но не решалась. Наконец вернулся Глеб.

– Большое спасибо, – обратился он к Брудурин. – Мы очень благодарны вам за кров и еду.

И тут она ответила невпопад:

– Это дом моего жениха. Я должна была войти сюда женой, но не получилось.

Брудурин села за стол. Ее пальцы то сжимались, то разжимались, губы были закушены.

– Эльскур его звали, – произнесла она. – Это произошло в день нашей свадьбы.

…В конце урожайника всегда играют свадьбы – так благодарят богов за щедрые дары. Ведь тем нравится, когда люди продолжают род: чем больше почитателей у бога, тем он сильнее. Вот и Эльскур надумал связать свою судьбу с Брудурин – она считалась самой красивой и хозяйственной в округе. А он – самым удачливым охотником. Пусть не красавец, зато рукастый и добрый. Брудурин с радостью дала согласие: с Эльскуром – как за каменной стеной, ничего не страшно, а внешность для мужчины – не главное.

Приближался день свадьбы. Брудурин своими руками выкрасила шерстяное полотно в изумрудный цвет и сшила наряд. Затем украсила орнаментом из оранжевых ниток. Приданое было давно сложено в сундуки, им она занималась, как подросла: подушки, одеяла, перина – всё сделано ее руками. Родители подарили запас посуды и немного денег. Не нищенкой войдет их дочь в жилье мужа, а как подобает дочери уважаемых людей. Эльскур приготовил дом к встрече с любимой.

И наступил долгожданный день. Брудурин помнила его до мельчайших подробностей. С утра подружки вымыли ее в купели и помогли одеться. Потом расчесали волосы и уложили косу вокруг головы. Затем накинули легкое покрывало, чтобы скрыть лицо невесты. После повели к Эльскуру а тот вышел навстречу. Вся деревня собралась на свадьбе, так принято.

Молодых осыпали зерном, чтобы жизнь была сытой, бросали под ноги цветы. Звучал смех, песни. Дети путались под ногами, желая дотронуться до жениха с невестой. А те радовались: хорошая примета, скоро и в их доме зазвучит детский смех. Подружки и друзья переглядывались между собой: скоро и новым свадьбам быть. А потом все умолкли.

Неожиданно появился вестник богов. Его лицо было расцарапано, рана на лбу кровоточила. Весь его облик внушал страх. Вестник сообщил, что ему был пророческий сон – боги гневаются. Мол, совсем забыли их люди: мало вспоминают в молитвах, не приносят богатых подношений. И нужна искупительная жертва. Человеческая.

Веселье разом оборвалось. Сердце Брудурин сжалось от дурного предчувствия. Давно не приносили людей на алтарь богам. Что же случилось?

Вестник поведал. Снилось ему, что на месте поселения раскинулось болото. Бескрайнее и бездонное, и нет в нем места никому живому: ни зверям, ни птицам, ни людям. Лишь черные деревья, как собственные тени, стоят посреди топи. А из мутной воды проступают лица: детей и взрослых, молодых и стариков – жителей деревни. Плохое знамение. Поэтому и нужна жертва, чтобы задобрить богов.

Решили бросить жребий. Тянули все, за детей – их родители. Но выпало Эльскуру Брудурин помнит лишь, как страшно закричала, а дальше темнота. А когда пришла в себя, всё уже свершилось. Эльскура утопили в болотце за поселением, перерезав ему перед этим горло.

– Я их прокляла, – сообщила Брудурин путникам.