– Систему не победишь.

– Какую систему? Я уже сталкивался с ней и побеждал ее, потому что никакой системы нет. В том смысле, в котором ты употребил этот термин. Есть люди. Обычные, тупые, жадные и трусливые люди. Карьеристы без здорового, конкурентного карьеризма, которые по блату занимают должности. Блатные чиновники, которые в силу своей тупости легко могут быть побеждены обычным нормальным человеком, рассчитывающим только на свои, развитые трудом и упорством свойства и таланты. А блатняк может сопротивляться таким вот нормальным, рассчитывая только на свою злобу и нереализованные детские комплексы. И жизнь у этих блатняков просто ужас. Опять же, межполовые сделки. Сношаться можно только с особью из своего круга, жениться только на той, кого укажут родители. Должность занимать только ту, которая перейдет по наследству либо в приданое.

– Да ладно, не может быть.

– Еще как может, у нас парень работает, женился на бабе, которую ему родители выбрали. И он этого не скрывает. Прокурор у нас – зять губернатора. Их там целый клан, еще с папаши. В районах председатель суда – жена начальника РОВД, президент адвокатуры тоже муж судьи. Там дела расследуются, рассматриваются, не покидая этажа и заранее, то есть и дела-то уголовного в природе может не быть, просто статистика. Все сидят в одном здании. Только карточки и выставляй.

– Что за карточки?

– О, это отдельная история. Это краеугольный камень статистики. Пресловутая статистическая карточка на выявленное или расследованное преступление. Именно ради нее и работает вся правоохранительная система, и не только МВД. Именно ради этого драного клочка бумаги все и крутится. Откуда, думаешь, процент раскрываемости? От нее. Легкое движение рук, и из одного дела выделяется сотня уголовных дел, которые проходят как сотня выявленных преступлений. Затем эта сотня снова объединяется в одно дело, а дело как было одним, так и остается. Смысл-то в том, что, по статистике, это будет сотня расследованных дел, и если у тебя всего лишь сто глухарей, то твой процент раскрытия составит девяносто девять процентов. А реально он будет каким?

– Не знаю.

– Реально, – Асов невесело усмехнулся, – конечно, он будет один процент. А ведь еще есть дополнительные эпизоды, которые дают еще проценты. Карточку подписывает прокурор, начальник и лицо, проводившее расследование.

– Но ведь это незаконно.

– А вот и нет. Даже с точки зрения юриспруденции, уголовного права и юридических правил квалификации деяния, отнюдь. Спасибо дебилу, который все это придумал, и еще большее спасибо тому придурку, который все это продолжает. Судьба дела никак не связана с карточкой. Данные карточки даже не перепроверить. Злодей по элементарной краже уходит в суд и даже не подозревает, что, по статистике, он уже успел полностью разворовать и продать целый город, но на судьбе приговора это никак не сказывается. Иначе это давно бы стало достоянием гласности.

Сергей немного помолчал и снова спросил:

– А ты ведь жил в гарнизоне под Питером.

– Да, школу там закончил, пока не поехал в Опольск, в институт.

– А что же не в Питер?

– Да не люблю я большие города. И отец хотел, чтобы я жил в Питере. Но этот город мне разонравился. Может, сейчас его и чистят, но я помню в нем мокрый камень, кучи черного снега и постоянный смог. Кругом бетон и камень, зимой это серое месиво. Да и климат мне полностью не подходит, я там постоянно болел. Вода с повышенным содержанием железа. Не мог я там жить. Люди, правда, хорошие, интересные. Не знаю, почему я выбрал Опольск. Когда я приезжал в него на летние каникулы, очень странное и родное чувство я испытывал в нем. Древний православный город. Очень веротерпимый город. Люди спокойные, были. Храмы и поля. Конечно, всякая гадость лезет в него, но это один из немногих русских православных городов, от которых эта гадость отлипает. Потому что на фоне вечности эта грязь выглядит смешно. Благодаря населению, а может, и чему-то большему. И обычный русский человек счастья, наверное, может достичь только в таком городе. Все там соответствует моему состоянию души. Воздух, климат, природа, вода и история. Там, конечно, есть новомодные постройки мечетей, синагог и католических кастелов. Но они не пользуются популярностью и постепенно загнивают, и их переоборудуют в супермаркеты или предвыборные штабы. Их никто не трогает, а они исчезают. Я думаю, потому, что православие – это не религия, это образ жизни, история, идеология. Та цементирующая сила, которая хранит всех нас уже более двадцати веков, и не важно, что пыль и ложь. Да, но Питер прикольный город. Если, проходя по улице, увидишь какое-нибудь чмо, в чмошной одежде, с наглой и тупой рожей, то можешь смело тыкать в него пальцем и говорить, что это иностранец, турист. И самое смешное, что ты не ошибешься.

Сергей засмеялся, а Саша лукаво произнес:

– А хочешь, я тебе на уровне математики третьего класса, то есть арифметики, докажу, что наш президент не всенародно избран и все наши выборы это ложь?

– Ну, давай.

– Смотри. Сколько, по данным избиркома, голосует за нового президента?

– Ну, процентов шестьдесят.

– Ну да, а сколько населения участвует в выборах, чтобы они были признаны состоявшимися?

– Не знаю.

– Скажем, пятьдесят один процент. Чтобы легче считать, возьмем пятьдесят. Другие пятьдесят не голосовали. Прийти и сказать «да» – это действие, чтобы сказать «нет» – достаточно бездействия. Ну а зачем мелочиться, типа за президента проголосовали шестьдесят процентов, давай сразу восемьдесят. Значит, эти восемьдесят от тех пятидесяти, которые проголосовали «за». Так?

– Так.

– А от населения всей страны эти восемьдесят процентов будет сколько?

– Не знаю.

– Это будет реально сорок процентов от всех ста процентов избирателей, а это значит, что как минимум шестьдесят процентов будут против. И получается, что реально за существующего президента, даже без ненужной в такой избирательной системе фальсификации, проголосовало около сорока процентов. Именно поэтому на некоторых выборах и любят официально заявлять, что за президента проголосовало нереальных девяносто или девяносто девять процентов, чтобы в случае чего заявить, что реальный процент составил пятьдесят на пятьдесят. А тут уже можно поспорить, что народ реально избрал такого президента, если не будет доказана фальсификация.

– Ну и что, те, кто не пришел, ни за кого не голосовали.

– Нет, если ты не приходишь, значит, ты против того, кого выберут.

– Да нет, – снова не согласился Сергей.

– Ладно, это неважно, «за» они или нет. Важно то, что за президента всего проголосовало тридцать процентов, а не восемьдесят, как говорят. С этим ты, надеюсь, согласен.

– Ну, не знаю.

– От населения всей страны, а не от тех, кто участвовал в голосовании.

– Ну, с этим согласен.

– Так вот, а теперь задайся вопросом, а выражает ли такой президент интересы большинства? Будет ли такой президент всенародно избранным?