Они станут говорить и пускать дым в мой потолок. А потом уйдут, оставив окурки на моем паркете.

Я бережно впитаю каждый крошечный огонек. Впущу его в себя, каждым сантиметром стен изнывая от боли, и буду выдыхать твое имя из впалой деревянной груди. До тех пор, пока пламя не пожрет обрывки обоев. Пока дочерна не вылижет мои наличники. Не изгрызет мою кровлю. И тогда мой крик взовьется искрами. Я буду звать тебя из самого сердца этой пытки, уже рассыпаясь в пепел: моя девочка, моя девочка, моя де…

– Все будет хорошо. Теперь я справлюсь, – уверяет меня голос, похожий на твой, но я не понимаю смысла фразы. Просто цепляюсь за нее краем сознания. – Терпи, Тошенька, терпи, еще немножечко…

После впечатляющего появления Ники на пороге мама перестала с ней разговаривать. Объяснения выслушала, но трагизмом ситуации не прониклась. Испорченную одежду дочери она собрала в черный мусорный пакет. С непроницаемым лицом кинула его возле двери и стала куда-то собираться. На вопросы не отвечала. И вообще вела себя так, словно Ника превратилась в невидимку-Есми.

В квартире остро пахло сердечными каплями.

Мама ушла. Закрыла дверь своим ключом. Ничего, сама же собственного бойкота не выдержит. Вечером сделает вид, что обо всем забыла.

Ника направилась в душ, попутно стягивая свитер.

Семь утра. Позади – бессонная ночь. Впереди – пять институтских пар и тестирование по логике, которое нужно выполнить без ошибок, если не хочешь в конце семестра сдавать зачет по ненавистному предмету. Ника предпочла бы первое.

От горячей воды стало только хуже. А холодную она не переносила.

Несмотря на две кружки кофе, глаза не открывались. Ника отодвинула тарелку в сторону, сложила руки на столе и уткнулась в них лицом. Хотя бы часок подремать… Если уснет на лекции, не избежать публичного позора. Интересно, как там Игни? Вернее, Антон. Надо было взять у Шанны номер мобильного. Иначе как еще узнаешь? Сил на то, чтобы тащиться к ним после занятий, точно не останется…

На свежевымытые ладони налипла мелкая пыль.

Ника подняла их и внимательно рассмотрела. Крупицы чего-то смутно знакомого… Фу, это же мамины дурацкие камни! Снова, что ли, рассыпались?

Она вскочила, обшарила кухонные шкафчики. Мешочка не было. Такого ситцевого, в дурацкий цветочек, с бантиком – сама видела, как мама на машинке тачала, взамен сожженного кожаного кисета. В ящиках стола тоже не обнаружился. Ника и представить не могла, что захочет его видеть. Но лучше бы нашелся.

На всякий случай заглянула в комод и платяной шкаф в маминой комнате. Гадкие камни как сквозь землю провалилась. Может, мама с собой забрала? Мало ли, куда она поехала. Клиенты иногда просят погадать у них дома.

Немного успокоив себя этим, Ника все-таки выглянула в окно и оглядела палисад. Он прекрасно просматривался со второго этажа сквозь голые ветви кленов. Весь – и сломанный буфет, и качели, и стулья.

И пятно недавнего кострища посередине.

Спать резко расхотелось. Наоборот – бодрой козочкой заскакала по комнате, собирая тетради и книжки. В институт, подальше от этого сумасшедшего дома. К людям. Обычным людям. С одной душой и стандартным набором студенческих проблем. Хоть ненадолго почувствовать себя нормальной…

Желание осуществилось наполовину. Ника вполне непринужденно болтала с одногруппниками о грядущем тесте и с виду производила впечатление благополучного человека. Но мыслями витала далеко. Настоящее имя Игни, которое она узнала случайно и, может быть, не должна была знать, не давало покоя. Антон Ландер куда сильнее напоминал обычного живого человека, чем его абстрактное прозвище. И волновал Нику куда больше. Она пыталась, но никак не могла объяснить себе, почему всякий раз, когда она мысленно называла его по имени, ей начинало не хватать воздуха. На помощь внезапно пришла народная мудрость из серии «отложил на осень, а там бросил», «не сможешь, так отложишь» и литературное: «Я подумаю об этом завтра».

Сейчас ее ждали заботы поважнее. Например, Павел Нелидов.

Если и подбираться к клубу, то только через него. Правда, прежде ей предстоит подобраться к нему самому. Тоже не из тривиальных задачка. Учитывая симпатию объекта к рыжеволосым обеспеченным фуриям.

По крайней мере, со слов Катьки Коренец.

Сам Нелидов, как назло, снова отсутствовал. Прикидывая варианты, перебирая их так и этак, Ника опустошила очередной – со счета сбилась, который, – стаканчик кофе из автомата, потусовалась в буфете, вернулась в аудиторию и выглянула в окно.

Темнеет все раньше… Еще немного, и они будут видеть дневной свет только за этим самым окном. А в остальное время – долгую ночь, снег и холод.

Кучка студентов-счастливчиков из числа тех, у кого меньше пар, высыпала на крыльцо. Постояли и разбежались. Кто домой, а кто – в очередной раз гулять по центральной улице города, вдоль и поперек уже исхоженной, но от этого не терявшей привлекательность.

Двор постепенно опустел. Кто-то подергал Нику за рукав – пора было возвращаться за парту. Преподаватель уже занял свое место и пока что терпеливо ждал, когда молодежь организуется сама.

Организовались все, кроме Ники, которая увидела Шанну.

Внизу, на улице. У входа в корпус. Впервые сама ее разыскала. И пришла. Что-то точно случилось. Нехорошее…

– Извините, – пискнула Ника. Сгребла в охапку то, что было на столе. Уронила ручку, но поднимать не стала. Выскочила за дверь аудитории и уже в коридоре, на бегу, кое-как затолкала вещи в сумку.

Даже не оделась. Выбежала на улицу без пальто.

– Как дела? – сказала Ника вместо приветствия и уставилась на красноволосую девушку, пытаясь прочитать ответ на ее лице.

– Да ничего, – в словах прозвучало удивление, видимо, Шанна не поняла причины столь стремительного Никиного появления. – Я не знала, когда ты выйдешь. Стою вот, жду… Это, Ник… Спасибо тебе.

«Спасибо!» Она пришла, чтобы поблагодарить! Значит, все живы. Отлегло. И одновременно стало холодно.

– Ага, – кивнула Ника. – Только пойдем внутрь. Пальто возьму.

Вместе вернулись в пустой гардероб. Идти на неуважительно покинутую лекцию не хотелось – до ответственного теста еще час, время позволяло прогуляться. Ника забрала пальтишко, которое пришлось одолжить у мамы: ее собственная куртка отправилась в мусорный контейнер. А новую никто не обещал.

– Тоха отлеживается, – между тем рассказывала Шанна. – Еще не вставал. Игни, конечно, знатно укатали, ну да ничего. Следующей ночью опять огурцом будет. Это Тохе тяжело. Но теперь уже не страшно. Ник… ты ему жизнь спасла. Понимаешь?

– Понимаю, – кивнула Ника, хотя совсем не чувствовала себя супергероем.

– Игни тебе что-нибудь говорил? Ну, о том, кто его…

– Сказал, что кто-то не дал ему подойти, и еще: «Он такой же, как я». Вот и все, – ответила она рассеянно. Убедившись, что опасения не оправдались, Ника снова нырнула в планы по покорению клуба и дрейфовала в них, хотя сама не верила в то, что сможет провернуть нечто подобное в действительности. – Слушай, а может, перекусим? Тут рядом местечко есть неплохое. «Вражкова чашка» называется. Недорого и вкусно. Мне с тобой посоветоваться надо.