итальянцев не могло быть более замечательного известия. Маттеи не сходил с первых полос газет и вскоре стал популярнее президента, премьер-министра и вообще всех политиков, стал в один ряд с любимыми народом актерами и актрисами. А компания ЭНИ превратилась в символ народной надежды и потому в очень влиятельную силу.

Популизм Маттеи вызывал раздражение консервативных кругов, но пользовался большой поддержкой левых. К тому же, получив монополию на добычу и торговлю нефтепродуктами и газом в стране, его концерн стал достаточно богат, чтобы позволить себе прямо или косвенно поддерживать, подкармливать политиков и журналистов. Энрико даже однажды сострил: «Я пользуюсь партиями, как такси, – сажусь, оплачиваю проезд и потом выхожу».

На практике углеводородов в Италии оказалось не так уж много, но Маттеи уже вошел в роль народного трибуна. Правда, для поддержания имиджа ему постоянно нужны были коварные враги, с которыми он мог бы вести титаническую борьбу и которых он мог бы разоблачать. Кроме того, чтобы не оказаться в положении «голого короля», необходимо было найти какую-то замену несостоявшимся национальным углеводородным богатствам.

И он блестяще справился с обеими задачами. Во-первых, он стал заключать с развивающимися странами сделки о добыче ископаемых на гораздо более выгодных условиях, чем это делали обычно западные компании. Отчасти это происходило поневоле: ведь ЭНИ опоздала к дележке пирога и теперь могла вырывать концессии для себя только такими способами, подрывая общую стратегию нефтяных супермажоров. Во-вторых, он достиг особого, сепаратного соглашения с СССР, выбив себе тем самым для ЭНИ, а значит, и для Италии льготы при покупке и перепродаже советской нефти и газа, вызвав тем самым еще больший гнев и западных правительств, и нефтяных корпораций, позиции которых в результате оказались ослабленными. Но это было ему даже на руку: теперь он мог предстать в роли народного защитника в борьбе против засилья англо-американских монополий.

Из этой позиции как-то логично вытекала и другая – принципиального союзника стран третьего мира. Именно он громогласно добивался коренного изменения структуры распределения нефтяных доходов – и добился того, что 75 процентов в пользу хозяев стали общепринятой нормой. Так что это правда – большим нефтяным компаниям Запада было за что его не любить.

Но были у Маттеи и другие враги. И некоторым влиятельным итальянским кланам, в том числе и связанным с мафией, он наступал на больные мозоли. И с военными, и со спецслужбами ссорился. И активно вмешивался в ситуацию в Алжире, поддерживая его борьбу за независимость. Он даже публично и в свойственной ему театральной манере отказался участвовать в разработках месторождений природного газа в этой стране до тех пор, пока ей не будет предоставлена полная независимость. И тем заслужил раздражение французского правительства и ненависть членов ОАС – военизированной организации французских националистов, не брезговавшей террористическими методами. От оасовцев Энрико регулярно получал угрозы расправы.

Будоражащие страну слухи о деле Маттеи поддерживаются появляющимися время от времени заявлениями раскаявшихся бывших мафиози о том, что убийство это – дело рук мафии, выполнявшей заказ «каких-то иностранцев».

Причем в деле действительно есть загадочные обстоятельства. Например, расследовавший гибель Маттеи журналист Мауро ди Мауро бесследно исчез после того, как собрал какие-то данные о последних днях главы ЭНИ на Сицилии. А некоторые полицейские, расследовавшие затем исчезновение ди Мауро, в свою очередь, потом погибли.

Так что вполне возможно, что за всем этим действительно кроется что-то зловещее.

Кто знает, может быть, Маттеи действительно был убит, а не пал жертвой дурацкого несчастного случая и собственного лихачества: он не раз заставлял своего летчика летать в бурю. Если бы факт убийства был доказан, то первым подозреваемым была бы ОАС. Но для поклонников теорий заговоров ОАС – это слишком скучный вариант. Им подавай что-нибудь поострее – ЦРУ или американские нефтяные монополии, а еще лучше – их вместе, вступивших в настоящий всемирный заговор. К которому, естественно, приписывают также Джулио Андреотти, тогдашнего министра обороны, а в будущем – главу итальянского правительства. И человека, многократно обвинявшегося в связях с мафией.

Маттеи был, без сомнения, талантливым лидером и организатором и немало сделал для своей страны. Он был во многих отношениях могущественнее и президента, и премьер-министра, и их обоих, вместе взятых. Его никто не выбирал и не уполномочивал на то, и тем не менее его «независимое государство» проводило свою собственную внешнюю и внутреннюю политику, определяемую в соответствии с личными вкусами и пристрастиями своего начальника.

Учитывая популярность Маттеи, убрать его с поста было практически невозможно. Нельзя, разумеется, обвинять без доказательств итальянские власти в причастности к его гибели, но мало кто в правящих кругах был сильно опечален этой смертью.

В любом случае общественному мнению больше хочется верить в американский заговор, в зловещую роль главных нефтяных «семи сестер».

Тем более что сам Маттеи как раз и придумал этот термин, взяв его из древнегреческого мифа. Правда, для уха обычного человека в термине этом ничего особенно обидного нет – разве что намек на некую семейную зависимость и единый корень нефтяных корпораций.

«Семью сестрами», впрочем, что только не называют – и семь старейших женских колледжей на Восточном побережье США, и горную гряду в Шотландии, и семь сталинских высоток в Москве. Cписок огромный. И где-то посредине него – семь наиболее могущественных нефтяных компаний.

Ими были: «Стандард Ойл оф Нью-Джерси» (будущая «Эссо», а потом и «Эксон»); «Роял»; «Англо-Иранская нефтяная компания» (будущая «Бритиш Петролеум», ныне ВР); «Стандард Ойл оф Нью-Йорк» (СОКОНИ, будущий «Мобил»); «Стандард Ойл оф Калифорния» (СОКАЛ, будущий «Шеврон»); «Галф Ойл», растворившаяся ныне между «Шевроном» и ВР; и, наконец, «Тексако», также поглощенная ныне ненасытным «Шевроном».

Если просто перечислять всю хронику слияний, разъединений и новых воссоединений «семи сестер», то на это уйдет несколько страниц. Конечно, в них будет немало любопытного – хроника мировой экономики, взлетов и падений нефтяных цен, рассказ о том, как изобретательно, иногда на грани фола (некоторые скажут – и за гранью!) боролись компании за свое выживание и за положительное сальдо на своих балансовых счетах, за приличную норму прибыли, ведь дирекция отвечает перед акционерами за их финансовое благополучие.

Но сохранилась общая тенденция, которая в грубой форме наметилась в первые декады ХХ века: нефтяники то купаются в деньгах, то оказываются чуть ли не на грани банкротства. Государства, богатые нефтью, страдают так называемой голландской болезнью (см. «Экскременты дьявола»), но ее разновидностью болеют и нефтяные компании. Они пытаются (но не могут в полной мере) следовать примеру государств, наловчившихся подкладывать «подушки», создавать стабилизационные фонды на случай резкого ухудшения положения. Но попробуй-ка отложи на черный день, когда акционерам вынь да