Соль неприлично загоготала, схватилась за живот.

– Сольвейг, как тебе не стыдно? Что за базарные манеры?

– Матушку мою передразниваешь?

– Да нет, как раз сейчас говорю от себя. Не надо вульгарности, прошу тебя.

– Ладно, не буду. А ты сегодня не в настроении, я смотрю?

Аня скривилась: вот чего-чего, а жалости и сочувствия ей не надо. Сама справится.

Однако присевшая рядом Сольвейг вынудила признаться.

– Кастор пропал, не появляется, не выходит на связь.

– Тю, так давай я папу попрошу, он свяжется с кем надо и найдет твоего стража.

– Нет, Соль, это дело личное. Не стоит впутывать посторонних людей. Не так уж это и важно. – Аня махнула рукой и вернулась к прическе. – Кстати, Сольвейг, а распущенные волосы – это принято в светском обществе, это прилично? Или неприемлемо?

– Ну, вообще-то неприлично, но мы же с тобой дамы прогрессивные, законодательницы мод. Давай введем новый элемент: распущенные волосы. – И девушка потянула руку к шпилькам.

– Нет, – Аня вовремя одернула кузину, – не надо. Давай я на себе поэкспериментирую, а ты уж как-нибудь в другой раз. Не хватало еще, чтобы на именины твоей матушки ты стала объектом сплетен или вообще посмешищем. Я сделаю вот так. – Аня заколола волосы над правым виском несколькими невидимками – творениями собственного мира, и прикрепила большой декоративный цветок цвета звездного неба.

– Все, мы готовы! – Земная улыбнулась. – Пошли, нас ждут великие дела!

Экипаж девушек разительно отличался от уехавшего два часа назад: скромная коробочка на колесиках, зашторенные окошки, неприметный грязно-коричневый цвет и две лошадки в тон кареты. Убранство внутри также не поражало воображение, однако удобство сидений устроило Аню, и она смело шагнула в полумрак экипажа.

– Не так шикарно, как мама, зато доедем в безопасности.

Доехали действительно в относительной безопасности, не считая прикушенных пару раз языков да небольшой набитой шишки на затылке.

Имение не поражало масштабами, как городской замок, однако и цели архитектору ставились другие. Все тот же кипенно-белый мрамор, огромные окна-двери, высокие потолки, просторные комнаты, современные клозеты и водопровод, широкие ступени, клумбы с диковинными цветами, мостики над аллейками в саду, фонтаны и искусственные водопады, фигурные хвойные деревья и песчаный пляж.

По всей территории усадьбы расставили столики для гостей: хотите – пейте, хотите – ешьте, хотите – музыку слушайте, хотите – в карты играйте. Квартеты струнных и духовых инструментов были разбросаны по территории имения, планировалось, что после застолья все гости соберутся в главном бальном зале и будут танцевать под аккомпанемент большого оркестра.

– Как тут все продумано, – слышалось от проходящих мимо гостей с бокалами в руках.

– Что это такое?! – возмущался пузатый господин. – Всех перемешали, заставили самостоятельно подходить за едой. Вот сяду и не буду вообще ничего есть!

Наигранная обида и угроза толстяка рассмешили девушек. Опасения Сольвейг не оправдались: гости с удовольствием принялись играть в новую игру под названием «фуршет», передвигались по территории усадьбы, общались друг с другом, дамы щеголяли в модельных нарядах от дома моды «Дэмон Вазилайос», кавалеры беззастенчиво заглядывали в глубокие декольте. Веселились все, включая виновницу торжества: ярко-красное платье и страусовые перья возникали то тут, то там, качались из стороны в сторону, именинница принимала поздравления и отправляла с лакеями подарки в дом.

– Папочка! – внезапно завизжала Сольвейг и кинулась по направлению к террасе. Не добежав десятка шагов, вдруг споткнулась и остановилась как вкопанная. Будучи крайне удивленной сим фактом, леди С попыталась сдвинуться с места – бесполезно. Предприняв еще несколько попыток сделать шаг, Сольвейг сдалась и жалостливо взглянула на приближающегося мужчину – губы сжаты, глаза опасно прищурены.

– Леди Сольвейг, – процедил сквозь зубы подошедший, – если ваша матушка не справляется с вашим воспитанием, тогда за вас возьмусь я.

– Но, папа…

– Никаких «но»! Ни невесте императорского наследника, ни тем более будущей правительнице империи не позволено выказывать на людях какие-либо эмоции. Вы сейчас же возьмете себя в руки и вернетесь к исполнению своих непосредственных обязанностей. Я вижу, у вас многочисленные нововведения. – Он кивнул на откровенное платье дочери. – Это мы обсудим позже.

Аня отказывала себе в удовольствии – не пила спиртных напитков. Слишком пристальные взгляды со стороны высокопоставленных особ дополнялись повышенным вниманием дневного светила – солнце решило, что пора раздевать население Керколди. Весна, господа!

Дамы обмахивались веерами, налегали на прохладительные напитки и совершенно не обращали внимания на хмель, который подкрашивал щечки румянцем, а глаза делал более выразительными. Все чаще среди зеленых насаждений терялись парочки, все громче становился смех.

Грустная кузина нашлась на одной из кованых лавочек – Сольвейг была расстроена. Сидела с опущенной головой, перебирала оборки платья.

– Милая, кто тебя обидел? – Аня устроилась рядом, положила руку на плечо подруги. – Если мы вместе пойдем и набьем ему морду, простите, лицо – тебе станет легче?

Соль шмыгнула носом, но все же улыбнулась.

– Папа приехал, но совсем не рад меня видеть.

– Прости, дорогая, но, думаю, ты ошибаешься.

Сольвейг нахмурила брови в знак ответного несогласия.

– Он человек, как бы это сказать помягче, государственной важности. На него смотрит вся страна. И ему приходится держать марку. Он строг с подчиненными – должен быть строг и с родными. Но это только на людях, правда? Ведь когда вы уединились, он перестал походить на айсберг?

– Нет. – Младшая Дэмон разрыдалась пуще прежнего.

Пытаясь успокоить подругу, Земная решала, как бы переиначить только что сказанные слова и вернуть Сольвейг расположение духа – заплаканные глаза увидят все гости, и тогда сплетен не оберешься.

– Так! Девушка! Ты своего отца любишь?

Леди С утвердительно кивнула.

– И хочешь, чтобы он гордился тобой?

– Очень хочу, – прошептала императорская невеста, прикладывая ажурный платок к глазам. Хорошо хоть не трет – так следов не останется.

– Значит, надо быть такой, какой он хочет тебя видеть. Это просто.

Аня резво подхватилась с места, потянула Сольвейг за собой.

– Значит, надо быть сильной. – Земная подбодрила подругу, пожав ей руки. – Значит, надо быть твердой! Не показывать слабые стороны!

Леди С приободрилась, глаза начали блестеть не от слез, а от азарта.

– И если надо будет, ты станешь холодной! – продолжала Анна. – Станешь крепкой, как алмаз! Железо у тебя в крови!